Попрощавшись с управлением бумажного комбината, мы строем пошли в часть, потом, кажется, доехали на рейсовом автобусе. Курсанты молчали, рассматривая через окна белый и чужой пейзаж. Город был действительно чужим. В автобусе с нами никто не разговаривал. Лично я захотел побыстрее вернуться в наш батальон и в нашу родную казарму. А вот в роте на нас смотрели как на небожителей, словно мы на Кубу слетали к мулаткам в гости… Парни все обступили нас и спрашивали…
– Как там в Каунасе? С лабусками познакомились?
– Вы ча, пацаны, какие такие лабуски… Мы котлеты ели и белый батон с кетчупом и горчицей!
– Ого, везет вам парни! Счастливчики…
Майор Падалко объявил нам благодарность и приказал наш второй взвод сутки не трогать, мол, отдыхают пусть трудяги. Парни из других взводов дня три расспрашивали нас, как там местные красавицы, пришлось сочинять небылицы и поцелуях с жительницами Каунаса в темных углах цехов.
Я выбрал время и написал родителям письмо: «Какое это замечательное событие – увольнение в город Каунас».
Спали мы крепко, утром нам разрешили проспать зарядку. Руки болели. Сержант Цибуля тоже отключился и нежно сопел в две дырки до самого завтрака. Может он проныра и успел там познакомиться с какой ни будь местной бригадиршей? Фантастиш?
Это же как нужно было морально опустить своих солдат, свои вооруженные силы, что выход в город на работы и кусок белого хлебы воспринимался нами, как манна небесная и вселенское счастье. Милость от командования. Через три месяца мы полетели в Афганистан, и кто-то из наших уже не вернулся…
Увидав меня на дискотеке, сержант учебки тихо смылся
Учебка десантных войск в Литве была для нас хорошим жизненным уроком. Как могли, мы проходили ее с юмором и оптимизмом. Но сержанты нашей третьей роты сознательно не хотели признавать в нас оптимистов и хороших парней. Они придумали себе другую реальность, где мы чмыри, лодыри и неумехи.
А я вам так скажу, мы все были отличными парнями, солдатами ВДВ. Нас было в роте 99 человек и все из нас прыгнули с парашютом в снежный и морозный воздух Литвы, никто не отказался. Майор Падалко открыто гордился нашим призывом. Ни одного отказника, это сильно солдаты! С каждым днем мы становились все зубастее и круче, а нашим сержантам это не нравилось.
Однажды, зайдя в пустую казарму, я случайно застал сержантов за распитием водяры. Шел я из санчасти, где мне только что, вскрыли гнойную рану под коленкой, в общем, прихрамывал.