– А я помню.
– Ну и как?
– Azzaro chrome.
– Вкусный чай. Какой-то дорогой, как ты любишь?
Максим внезапно засмеялся, закрыв лицо ладонью.
– Что? Что ты смеешься? Из-за чая?
Он покачал головой, все продолжая смеяться:
– Помнишь, ты сказала уборщице в туалете, которая все кабинки загородила: «Извините, но вы дура».
Она тоже засмеялась.
– Ну во все кабинки швабры рассовала. А очередь же. А она моет не спеша. Мне кажется, я больше уже не выйду замуж.
– Почему?
– Мне уже двадцать семь и вообще…
– Глупости, выйдешь. Увижу потом у тебя в инстаграме: некогда девица Анастасия Федорова, а ныне примерная жена и многодетная мать.
– Я не Федорова, я не поменяла твою фамилию. Я еще Королёва.
– А почему ты не поменяла?
– Тебе что, неприятно?
– Да нет, просто если бы у нас были дети, то тогда понятно, они – Королёвы, и ты с ними – мадам Королёва.
– И ты так спокойно говоришь: были бы дети и мы развелись? И тебе было бы все равно, что они живут со мной.
– Нет, не все равно. Ну ладно, я бы был Бондарчук, тогда понятно, кто же от такой фамилии откажется.
– От Бондарчука я бы так просто не ушла.
– От Бондарчука и я бы не ушел.
Она становилась все мрачнее и мрачнее. Он смотрел с какой-то неприятной для нее жалостью на ее руки, лицо:
– Давай тебе булку маслом намажу. Исхудала совсем. Наверное, ничего не ешь.
– Я теперь вегетарианка.
– Зачем это?
– Полезно для тела и духа… Максим, у меня, наверное, не будет детей. У меня поликистоз яичника и вообще столько всего.
– Настя, может быть, мне не нужно знать о тебе все так подробно. Я же тебе не подружка и не друг.
– Я и не прошу.
Несколько минут они пили чай молча. Она не выдержала первая, нерешительно попросила:
– Максим, можно я останусь ночевать?
– Конечно нет.
– Я только на одну ночь и потом уйду навсегда. У меня температура, кажется, нет сил куда-то идти.
Он постелил ей все на том же диване, она попросила его футболку. Он долго искал в шкафу, выбирал. Наконец выдал футболку еще времен их общей семейной жизни. Она сама ему когда-то покупала.
– Я еще поработаю на кухне. Любишь ты категоричные заявления: навсегда, никогда. Спокойной ночи.
Она ворочалась с боку на бок, не могла согреться, ломило тело, раздражал свет с кухни. Казалось, что все предметы угрожающе близко: острый угол стола, книжный шкаф. Комната выходила окнами на маленький двор, и обычно ночами было тихо, но сегодня выпивали на детской площадке и громко смеялись. Настя закрыла окно, дрожа всем телом.