– Тебе стало жалко бедолагу, так? Он хромой, на улице холод собачий – правильно я говорю? – промолвил Уиллис.
– Ну-у… – протянул Энтони. – И да, и нет.
– Ты решил, зачем ему тащиться до парка в такую даль? – подсказал Браун.
– И да, и нет, – повторил паренек. – Я, собственно, о чем? Я ведь этого мужика в первый раз за всю жизнь увидел, какое мне до него дело?
– Значит, так, Энтони, – выдохнул Уиллис. Почувствовав, что вот-вот сорвется, Хэл напомнил самому себе о том, как важно держать себя в руках. Да, допрашивать подозреваемых из-за этого правила Миранды стало ужасно тяжело. Задержанный в любой момент может совершенно легально отказаться отвечать на дальнейшие вопросы. Если сорвешься и наорешь на него, рискуешь поставить крест на всем деле. – Понимаешь, Энтони, – как можно мягче произнес Уиллис, – мы пытаемся установить, как так получилось, что, свернув на дорожку в парк, ты сразу направился к третьей по счету скамейке.
– Я это понимаю, – кивнул паренек.
– Ты познакомился с ветераном, инвалидом войны, так?
– Так.
– И он сказал тебе, что оставил коробку с обедом в парке?
– Вообще-то он сперва не говорил о коробке, – поправил молодой человек, – он сказал, что забыл обед.
– А когда он упомянул о коробке?
– Когда дал мне пять баксов.
– То есть он предложил тебе пять долларов за то, что ты принесешь ему коробку с обедом? Я тебя правильно понял? – уточнил Браун.
– Он не предлагал мне пять баксов, он мне их дал.
– То есть он сунул тебе пятерку и сказал: «Ты не сгоняешь за моей коробкой с обедом?»
– Ну да, – кивнул Энтони. – Заодно он сказал мне, чтоб я шел по дорожке, берущей начало от Клинтон-стрит. Мол, коробка лежит на третьей скамейке.
– И что тебе нужно было сделать с коробкой? – спросил Уиллис.
– Как – что? – удивился паренек. – Отнести ему, само собой. А он пока обещал мое место в очереди посторожить.
– Угу-у, – протянул Браун.
– А чего там такого было в той коробке? – поинтересовался паренек.
– Ничего! – отрезал Уиллис. – Опиши-ка нам этого мужика. Как он выглядел?
– Да обычно.
– Сколько бы ты дал ему лет?
– Лет тридцать пять… – задумчиво произнес Ла-Бреска, – вроде того.
– Рост? Высокий, низкий, средний?
– Высокий. Я бы сказал, метр восемьдесят. Ну, туда-сюда.
– Телосложение? Полное, худое, среднее?
– С телосложением у него было все в порядке, – одобрительно произнес паренек, – плечи что надо.