– Ты помнишь меня, Суламифь? – тихо спросил он.
И как же я могла не помнить его, когда видела только вчера! Но вопрос, им заданный, казалось, был гораздо глубже.
– Тебе не время ещё просыпаться, – печально произнёс ты и прижал к сердцу своему мою ладонь.
Когда я действительно проснулась, на моей руке сиял прекраснейший перстень, но рядом никого не было. Я бросилась бежать, пытаясь догнать мелькнувшую тень, но тщетны были поиски мои. И, не зная, плакать мне или радоваться, я бездумно смотрела на рубиново-красный огонёк, что отражал свет Солнца. Но светило ушло, и я уже не могла видеть сокровища своего. Тьма накрыла чёрным покрывалом весь мир, и тучи надвинувшиеся закрыли лики звёзд, с которыми могла бы я поделиться своими мыслями относительно того чуда, что произошло со мной сегодня.
Солнце проснулось и скользнуло лучом по лицу спящей Суламифи моей. Её плотно прикрытые веки временами вздрагивали, и пушистые ресницы трепетали, подобно крылышкам малого мотылька: ей снился сон, который она переживала всем своим существом… Бедная убогая лачуга с едва приметным оконцем не могла вместить всех лучей воскресающего Солнца, которое стремительно двигалось к зениту своего восхождения.
Я лежал с закрытыми глазами и ясно видел, как последний луч скользнул по её устам и растворился в полумраке жилища. Открыв глаза, я равнодушно скользнул взглядом по пышному убранству покоев моих. И мне показалось, что лежу я на огромной пустынно-холодной льдине, – так неприятно мне было безмолвием снежным покрытое ложе моё. Как одинокий странник, оторванный от жизни, я плыл на бездушно-холодной льдине неведомо куда… Мне совершенно не хотелось видеть эти десятки лиц, что каждое утро ждали появления моего. Я желал царствовать всего в одном сердце, которое беспредельно дорого было мне: необъятные просторы таило оно в себе, включая весь звёздный океан Божественной Вселенной… Но день настал, и я должен был выйти к народу моему.
Какая странная тоска овладела сердцем при виде столпившихся людей, что напоминали беспомощных детей! Они стояли плотной серой массой, и тысячи вопросов проносились в их умах, не способных найти мудрое решение. Но я сам нуждался в совете мудрейшем, ибо не знал, как мне поступить с Суламифью. Я видел её прошлое и прозревал будущее. И в этой точке пересечения старого и нового имел ли я право прикасаться к ней?! Мудрый ответ было способно дать только сердце, что было переполнено чистейшими токами Любви к ней. И оно ответило: «Люби!..» Я знал, что ждёт её, если прикоснусь к ней: она не сможет жить… Но любовь моя была гораздо сильнее той смерти, что поджидала возлюбленную сердца моего. И я принял вызов, что бросила нам судьба.