– Себастьян? – донесся удивленный возглас оперной примы.
Инга Лафо сдвинула шпингалеты, распахнула оконную раму и запустила меня внутрь.
– Ты с ума сошел! – рассмеялась она, быстро отступая назад. – Являться в такой час! А если бы я была не одна?
– Но ты ведь одна? – прошептал я, избавляясь от плаща.
– Одна, – подтвердила Инга и, подобрав подол ночной рубашки, выбежала из комнаты. – И совсем неодета!
– Может, оно и к лучшему? – усмехнулся я и кинул плащ на саквояж.
– Я все слышу! – донеслось из комнаты. – Сейчас переоденусь, а ты налей нам пока выпить.
– С превеликим удовольствием.
Избавившись от мокрых сапог, я прошел в гостиную, достал из бара бутылку мной же подаренного «Оражского розового» и наполнил два бокала.
В камине мягко мерцали уголья, ночник создавал таинственный полумрак и, когда Инга появилась из будуара в одном лишь прозрачном пеньюаре, я и думать забыл о недавней ссоре с Бертой. И про нее саму, честно говоря, тоже.
Слаб человек, ох, слаб…
– Инга! – улыбнулся я, протягивая приме бокал с вином. – И ты еще жаловалась, что неодета?
– Забудь. – Певица придвинулась ко мне, прижалась всем телом, поцеловала. Потом слегка отстранилась и вдруг попросила: – Пообещай мне одну вещь…
– Да?
– Если я попрошу, ты очень быстро оденешься и тихонько покинешь меня, как явился – через окно. Хорошо? – И она умоляюще заглянула мне в глаза.
– Твой новый ухажер большой ревнивец? – улыбнулся я, обнимая удивительно стройную для оперной певицы любовницу.
– Тебя же никогда нет рядом…
– И кто этот счастливчик?
– Прости, не могу сказать… – пролепетала Инга.
– А не особа ли это, часом, королевских кровей?
– Себастьян! – охнула певица. – Откуда ты знаешь?
– Знать – моя работа, – рассмеялся я и увлек певицу на диван. – А вот ты, к примеру, знаешь, что кронпринц счастлив в браке?
– Особенно он счастлив в браке после наших встреч, – улыбнулась Инга и вдруг остановила меня: – Подожди!
– Что такое?
– Идем в спальню. Тебя ждет сюрприз!
– У тебя в гостях подружка? – пошутил я.
– Лучше! – Инга выскользнула из моих объятий и, соблазнительно покачивая едва скрытыми полупрозрачной тканью бедрами, подступила к двери. – Ну, ты идешь? – спросила она, изящным движением руки распуская забранную в копну гриву светлых волос.
Я шагнул к певице, та скинула пеньюар и уже совершенно обнаженной скользнула во тьму.