– И что это? Шаманство? – спросил Сато. – А я предлагал вам его прирезать, когда была возможность.
– На твои эти шутки уже скоро перестанут реагировать, – парировал Котори. – Придумай уже что-нибудь более смешное и менее оскорбительное.
– Почему он носит цвета моего клана? – никак не унимался Мокороко. – Получается, что он принадлежит моему клану, служит моему клану? Как такое возможно? Я никогда не слышал, чтобы орки присягали на верность кланам людей.
– Послушай, он жил в монастыре, который находился на территории, контролируемой вашим кланом, чего тут удивительного, что он носит одежды, раскрашенные в цвета вашего клана. Ему просто больше нечего надеть, – отвечал ему Лин, – я не вижу в этом ничего удивительного.
По причине бедности крестьян, а также потому, что большая часть их и без того небогатого имущества сгорела, штаны, снятые с орка у стен монастыря, Лину так и не заменили. Хотя бы народ перестал шарахаться и бросаться наутек при виде воина, одетого в походный костюм орка снизу и в цвета летучих мышей сверху, так же как и перестал шарахаться от оставшегося в деревне белокожего обитателя монастыря, то есть настоящего орка.
– Вопросов действительно много, вы пробовали с ним говорить? – спросил Сато.
– Он по большей части молчит. С ним сложно разговаривать, – отвечал Котори.
Орк расположился в другом доме. Его мысли и намерения были пока непонятны четверке воинов. Как ни странно, крестьяне относились к нему намного лучше, чем к воинам. Намного менее подозрительно и более дружелюбно. Объяснялось это тем, что орк своими действиями спас добрую половину взрослого мужского населения деревни от неминуемой гибели, а также часть построек от огня.
На следующий после похорон день прогуливающиеся Мокороко и Котори нашли орка у сада камней, разбитого неподалеку от окраины деревни. Сад почти не пострадал от пожаров, и орк молча сидел и созерцал застывшие причудливые фигуры камней, разбитые среди прогулочных дорожек на песке. Фигуры перемежались небольшими прудиками и декоративными деревьями. Даже небольшим деревням в землях кланов были присущи утонченность и любовь к культуре. Люди империи считали, что традиции народа необходимо чтить, только тогда нация обретает единство, а с ним уверенность в себе, внутреннюю силу и могущество. Но что более важно: культура объединяет, цементируя устои государства и позволяя народу называться единым народом. Нация своими корнями уходит глубоко в культуру и приобретает уважение к прошлым поколениям и их свершениям.