Где-то белую пену барашков срезает безжалостно киль,
соль саднит на губах, и пробито ветрами пространство.
Я в покоях одна, и в руках моя тонкая нить,
и мое полотно с каждым часом становится краше.
Ждут внизу женихи, когда будет готово оно,
и горят их глаза предвкушеньем триумфа и власти.
Всё пышнее волнами струится на по>́л полотно,
и труды мои скоро окончены будут, к их счастью.
Где-то кровью багряной уже пламенеет восток
и, скрещаясь, мечи высекают слепящие искры,
но привычно снует между нитей проворный челнок,
и узор прихотливый по краю каймою ложится.
Где-то древние стены повержены в пепел и прах,
дочерна выжигает окрестности жадное пламя,
но бутоны уже распустились на алых цветах,
и нежнейшие бабочки тихо над ними порхают.
Где-то остров далекий в туманной лазурной дали,
и в объятиях богини прекрасной сейчас мой любимый,
где-то, в щепы о скалы разбиты, лежат корабли,
и надежды мои, как они, теперь тоже разбиты.
Сколько было напрасных, казалось, и жертв, и молитв,
и вернется ль возлюбленный муж мой из странствий, не знаю,
но я тку полотно, соль печали глаза мне слепит.
День за днем я всё тку полотно…
А потом распускаю.