разбери, чем это вызвано: возобновившейся грустью из-за потери первенца или… Или я чего-то не знаю о судьбе брата?
При матери я старался не упоминать о Трилоне. А отец тут же становился немногословен и угрюм. Словно что-то мешало подтвердить печальный факт, сказав: он мертв. Ведь если брат жив, то и бунты возникли не на пустом месте. Как вышло, что старший принц воспитывался вне семьи? Если наследника прятали от всевозможных покушений, коих на мою участь выпало немало, то почему речь идёт о свержении короля, а не о возвращении сына под отцовское крыло с последующим возведением на трон?
– Кх… – откашлялись рядом, явно привлекая моё внимание. – Годар, объясните, зачем вы вчера освободили ту труппу комедиантов, что мы взяли на рыночной площади? – едва слышно поинтересовался подошедший ко мне Свелар Коштэр.
– Я? – ошалело переспросил, и заметив то ли искреннее, то ли напускное непонимание на лице собеседника, так же шепотом пояснил: – Меня трое суток не было в столице. Стремительный вошёл в порт этим утром. Неужели вы не осведомлены? – с недоверием поинтересовался я.
– В том-то и дело, Ваше Высочество, в том-то и дело, – уклончиво произнес он, отступая к окну, таким образом приглашая относительно уединиться. – А ещё имеются многочисленные показания гвардейцев и охранников, включая начальника тюрьмы… – мужчина многозначительно замолчал.
– И? – поторопил я, заметив, что к нам направляется один из советников.
– Они единогласно утверждают, что это были именно вы, – припечатал граф Коштэр. – Повод призадуматься, не находите?
– Это обвинение во лжи?! – с показным равнодушием уточнил я, хотя внутри всё клокотало от праведного негодования.
– Ваше Высочество, проверить вас на наличие магического воздействия? – спокойно смотря в окно, поинтересовался собеседник, и уголки его губ слегка приподнялись в подобии улыбки. Ответа ему не требовалось. – Прошу простить, дела они такие дела, – он откланялся, оставив меня на растерзание советников.
Как же раздражает эта его осторожность и, особенно, привычка говорить экивоками. Коштэр создавал видимость того, будто все догадки и решения исходят от меня или моего отца, что в случае ошибки освобождало его от ответственности. Скользкий тип, но преданный, и своё дело знает хорошо, с этим не поспоришь.