Сокол, покинувший глубину небес, вдруг спустился на плечо безмолвной статуи. Взглянув на всё ещё влажную грудь Ангела, что была покрыта падающей тенью небольшой часовни, сокол перелетел выше и оттуда стал смотреть в сторону статуи. Затем, медленно расправив то одно крыло, то другое, он резко взмыл в небеса. И уже через некоторое время возвратился на прежние позиции, сев на плечо Ангела. Решительным движением птица вонзила клюв в своё сильное крыло и, вытащив перо, уронила его на сломанное крыло Ангела. Но свежий порыв ветра смахнул лёгкое пёрышко. И тогда сокол ещё раз проделал то же самое. Удивительно, но данное перо будто вросло, сохраняя устойчивость от усиливающихся порывов ветра. Сокол будто был доволен проделанной работой, он также медленно расправил крылья, поочерёдно окинув взором одно, затем второе. Казалось, он оценивает количество перьев, которыми можно безбоязненно поделиться с Ангелом. Но здесь было главным сохранить голову на плечах, чтоб не проявить бездумную щедрость, ибо тогда он утратит способность летать. Да и Ангелу навряд ли он поможет возвратиться в Небеса при помощи своих перьев, – ведь у Ангелов крылья состоят из волокон Света, что лишь на первый взгляд видятся оперением подобным птичьему. И всё же сокол решил поделиться ещё одним пером…
Царица вновь выглянула из окна и проводила взглядом прощальный луч Солнца, уже скрывшегося за горизонтом. Серый сумрак вновь окутал землю, и надвигающаяся ночь пыталась растворить очертания отдалённых предметов. Первыми стали поглощаться те, что имели тёмную окраску, и дольше всех удерживали свои очертания те формы, что были светлы… «А как же Ангел?» – подумала царица. Она быстро двинулась к выходу и сама вдруг была поглощена обступившим её мраком. Здесь, под сенью густой листвы, было трудно удерживаться на незримых тропах, и постоянно приходилось оступаться. Но царица всё же двигалась в верном направлении, имея целью увидеть белую статую средь чёрной ночи. Как же велико было её удивление, когда, приблизившись к ней, она увидела не только светлый силуэт, но и тёмные перья, прочно осевшие на сломанном крыле Ангела. «Как ты мог упасть, Ангел мой легкокрылый?! – спросила царица, адресуя вопрос безмолвной статуе. – Люди говорят о том, что с тобой связано множество легенд». Чьи-то предки видели, как разверзлись небеса, и глазам их представилась Великая Битва, что происходила между чёрными и белыми ангелами. И один из них пал на землю, моментально окаменев. Другие же говорили о том, что этот Ангел изначально был чёрным, но, потянувшись к Добру и Свету, стал высветляться. И когда он уже готов был воспарить в небеса, чёрные собратья перебили ему крыло. А как известно, – на одном крыле далеко не улетишь… Никто не знал и не помнил, откуда взялась эта статуя, и, не зная наверняка, каждое поколение слагало свои легенды… «Я не знаю, как тебе помочь… – тихо прошептала царица. – Если бы ты мог разомкнуть свои окаменелые уста, то я бы исполнила слово твоё». Но Ангел безмолвствовал. «Здесь явно что-то не чисто!» – вновь произнесла царица, пытаясь оттереть верхний слой грязи, налипшей на плечи статуи. Это двойственное выражение заставило царицу призадуматься: «Если Ангел принадлежал Стану Чёрных, имеет ли смысл прикасаться к нему, ведь люди не только боятся, но и открыто ненавидят всё, что связано с тёмными силами? Ненависть! Разве это есть свойство светлых людей? Как странно: если они светлы, откуда в них столько негативных качеств?..» Царица погладила сломанное крыло Ангела и, отвернувшись, медленно пошла назад. Но по мере удаления от статуи она всё явственнее ощущала на себе нежный, признательный взгляд, которым провожал её Белый Ангел, погружённый в кромешный мрак.