Сережа слушал внимательно, но все сказать хотел: «Отец Филарет, давайте убежим. Тут же еще один выход есть. А там – лес. Спасемся».
Отец Филарет словно услышал его слова:
– Не в том спасение, чтобы дни земной жизни продлить, но в том, чтобы Бога всегда в себе слышать. Помнишь? Ты же читал? «Пришел к своим, а свои его не узнали». Приди к Богу, Сережа, одна у человека дорога – к Богу. Больше нет дорог.
Алтарные врата грубо распахнулись.
– Давай иди. Хватит уже! – В подтверждение своих слов солдат клацнул затвором винтовки.
– А как же теперь, отец? – Сережа хотел добавить «Филарет», но не добавил почему-то. Только повторил еще раз: – Как же теперь, отец?
Отец Филарет обнял его, поцеловал трижды, перекрестил, сказал:
– Благословляю тебя на жизнь праведную… А теперь иди, иди… Все…
Сережа забился в угол Храма и начал тихо, по-щенячьи плакать.
Он не видел, как шепотом молился отец Филарет перед иконой; как долго тряс его за плечо солдат; как, не выдержав, схватил священника за плечи, вытащил на церковный двор и бросил на землю; как встал отец Филарет с улыбкой, как перекрестил людей, стоящих перед ним; как покрестился на Храм и как сказал тихо:
– Как это у вас там говорится? Пли?
Сережа только услышал выстрелы.
И оторвался от стены.
И увидел Лики, которые смотрели на него.
Они смотрели с жалостью и пониманием. Впервые они его не раздражали. Они были свои.
Сережа выскочил из церкви и увидел тело отца Филарета.
Филарет лежал на белом, затоптанном снегу, и земля вокруг него наливалась багряным, страшным цветом.
А рядом валялся огрызок яблока.
«Откуда ж яблоки зимой?» – подумал мальчик.
И эта непонятно откуда взявшаяся мысль почему-то его успокоила.
– Расходимся по домам! – приказал командир и слез с крыльца.
Похоронили отца Филарета в церковном дворе.
Новый настоятель сказал, что это он так договорился с властями – мол, чтобы не было бузы.
Народ согласился: то, что принявший мученическую смерть отец Филарет лежит в церковном дворе – правильно и даже справедливо. Ну, раз уж так все сложилось, то пусть будет хотя бы такая справедливость.
Сережа стоял на похоронах и все время думал, что тот человек, который лежит в гробу, совсем не походит даже на спящего отца Филарета. Он вообще на Филарета не похож. Это был какой-то другой человек. Или даже не человек.