Но больше всего Андрею Жую нравилась клавишница группы. Милая и очаровательная девочка-эмо – Марина Евсеенкова. Жуй всегда испытывал интерес к людям с нетрадиционным образом мышления, а Марина была как раз из таких. Она любила сочетать несочетаемое, перемешивать стили и цвета, порой изумляя окружающих то временными тату на щеках, то тяжелеными военными ботинками на стройных ножках в полосатых лосинах. Клавишница могла рассказать много познавательного и необычного из разных философских областей. Для нее не составляло труда процитировать Шопенгауэра, Конфуция и Ницше. Любимыми ее книгами являлись «Голубое Сало» Владимира Сорокина и «После Казни» Вадима Бойко. По ее рекомендации Андрей прочитал оба этих романа и был весьма изумлен пристрастиями своей прелестной клавишницы. С Конфуцием он был частично согласен, Шопенгауэр ему был во многом близок, а Ницше он читать не стал. Зато по совету Евсеенковой на одном дыхании проглотил все лекции Зигмунда Фрейда и на какой-то период своей жизни стал смотреть на окружающих другими глазами. Это прошло, когда заумные мысли знаменитого психоаналитика через какое-то время почти без остатка выветирлись из молодой головы, оставив после себя только смутные понятия о бессознательном, предсознательном и надсознательном.
– Люба хочет любви!
Люба хочет любви!
Вновь заорал он, чуть не пропустив аккорд.
– Люба! Люба!! Люба!!! Люба!!!
Финнам нравилось. Бывший портовый склад, переоборудованный в концертный зал и получивший название, переводимое с финского как «Портовый Кран», многоголосно ревел. Что же будет когда после часовой программы «Толпе» уступит место для «Порт Вааса»?
«Нормально, – думал Андрей Жуй, исполняя гитарное соло, – Вроде, греемся. Вроде, не плохо. И у нас скоро будут разогревальщики! Будут!»
После шестой песни, Жуй отошел со сцены промочить горло и обтереться полотенцем. Становилось жарковато, из-за шума в зале приходилось петь все громче. Это хорошо! Так и надо! Но стоило ему откупорить бутылочку ледяной минералки и присосаться к горлышку, как к нему со стороны узкого коридора вышла Олеся Левит в обнимку с каким-то местным рокером в черной бандане и с выкрашенными в такой-же черный цвет губами.
– Мальчик мой, – сказала она Андрею и тот выплюнул воду, так как ненавидел такое к себе обращение, – ты чего сегодня как барышня?