– Я знаю. Она написала мне месяц назад. Сообщила, что больна и что ей осталось недолго. Поэтому я здесь.
Я удивляюсь, увидев, как в глазах девочки заблестели слезы. Она быстро отворачивается, словно ей стыдно демонстрировать слабость. Но в это мгновение уязвимости, до того как она отводит глаза, мне на ум приходит мысль о собственной дочери, утраченной в еще более юном возрасте, чем эта девочка. Слезы обжигают мои глаза, но я не пытаюсь прятать их. Печаль сделала меня другим человеком. Стала очищающим пламенем, пробудившим мою решимость и закалившим мои намерения.
Эта девочка необходима мне. Да и она, конечно же, во мне нуждается.
– Мне пришлось искать тебя несколько недель, – говорю я.
– Приемная семья меня достала. Одной мне гораздо лучше.
– Если бы тебя сейчас увидела твоя мама, она очень огорчилась бы.
– У нее никогда не было времени для меня.
– Может, потому, что она работала на двух работах, пытаясь прокормить тебя? Ведь в этом вопросе она могла рассчитывать только на себя.
– Никто не считался с ней. Я ни разу не видела, чтобы она защищала свои интересы. Она и меня-то не защищала.
– Она была напугана.
– Она была слабохарактерной.
Я наклоняюсь вперед, придя в бешенство из-за этой неблагодарной мерзавки.
– Ты даже вообразить не можешь, как сильно страдала твоя бедная мать. Она все для тебя делала.
Я с отвращением швыряю девчонке ее сигарету. Нет, раньше она представлялась мне совсем иной. Пусть она сильна и бесстрашна, но эта девочка больше не испытывает чувства долга по отношению к покойным отцу и матери, не знает, что такое честь семьи. Без связи с предками мы не более чем несомые ветром, бесцельно блуждающие пылинки, ни к кому и ни к чему не прикрепленные.
Я поднимаюсь, оплатив счет за ее ужин.
– Надеюсь, что в один прекрасный день у тебя достанет мудрости понять, чем твоя мать пожертвовала ради тебя.
– Вы уходите?
– Мне нечему учить тебя.
– А с чего вы вообще решили меня обучать? Зачем вы стали искать меня?
– У меня была надежда, что ты другая. Что я смогу обучить тебя. А ты поможешь мне.
– Помогу сделать – что?
Я не знаю, как ответить на ее вопрос. Некоторое время мы молчим, слушая лишь неприятные металлические звуки мариачи, которые льются из ресторанных динамиков.
– Ты помнишь своего отца? – спрашиваю я. – Помнишь, что с ним случилось?