Не карцер мне и не темница,
Я в ней в ничьей всегда хуле.
Вот потому и беззаботен,
Ввек не дрожу за жизнь свою,
Живот имею вечно плотен,
От счастья песенки пою!
В земле мне некого бояться,
Ведь я владыка полный в ней,
Ничьих зубов не слышу клаца,
Всегда среди друзей‐Червей!».
Так разошёлся, что вон бденье
Беспечно сразу потерял…
Азартно полз… И вдруг в мгновенье,
Когда от счастья был сверхшал,
Он в ход Кротовый провалился,
Как по тоннелю, по нему
Пополз с ухмылочкою Лиса,
Мол, ход дарован‐де ему,
Какой объём, какие своды,
Туда‐сюда велик простор!
Тут не бегут потоком воды
И не лежит под брюхом сор.
– За ум мой, ясно, это свыше
Такой приятный дан сей дар.
Моя вот радость выше крыши!
Труда не надо пыжить пар,
Такой проделать чтоб шикарный,
Великолепнейший тоннель,
Трудясь вовсю хоть с силой парной.
Вон не уйду теперь отсель,
Моя навеки это волость,
И я хозяин в ней теперь! —
И так вошёл в свою весёлость,
Что осторожности вон дверь
Забыл закрыть уж на замочек.
И вдруг – о ужас! – пред ним зверь…
В глазах был хищный огонёчек!
– О горе мне! Пропал теперь…
Бежать – догонит моментально!
– Свою, знать, норку надо рыть,
Вот в ней и скроюсь капитально, —
И в этом деле силит прыть!..
Но вырыл только на полтела,
Как Крот схватил его за хвост
И из норы тянуть стал смело!
Ох, Червяка уж ждёт погост…
Он уцепился машинально
За стенки норки, напрягясь,
Ведь положение опально,
И в нём, конечно, Червь не князь,
Ведь Крот тянул хвост с всем усильем,
Тянул‐тянул… И оторвал!
Ведь обладал таким насильем,
Вот Червь вдвойне длиной стал мал…
И Червяка в момент повержен
Стал с срыва нервного вон дух…
– Ах, половина тела где же?
Не находил ответа слух…
Пока Крот лакомился пряно
Всласть половиной Червяка,
Тот быстро ход всё рыл упрямо,
Опасность рядом высока
Второй погибнуть тела части.
И всё же сделать это смог:
– Спасён! Спасён! Какое счастье!
И от Крота уж был далёк.
Но Червь имел такое свойство,
Что вырастал он целым вновь,
И жил всегда так – очень просто,
И страх не свёртывал уж кровь.
Вот становился снова целым,
Вновь жизнь размеренно текла,
Всем был доволен, ясно, смелым,
Творил обычные дела.
Вот и забыл он о разбое
Сего зловредного Крота,
Вновь был в земле он на постое,
Была, как прежде, маета…
Но всё влекла его поверхность
Со всею зеленью земли,
А то всё тьмы глубокой бренность…
А тут трава, цветы цвели!
Вот попитаться б ими сладко,