Она с трудом сдерживала смех, видя его страх и даже ужас. Вдруг Иосиф насторожился и указал пальчиком на дверь. Береника услышала быстрые, лёгкие шаги своих детей. Они вбежали в комнату и тотчас возмущённо закричали, не обращая вниманья на предостерегающие жесты Береники:
– Почему вы без нас читаете книги?!
– Вы их читали. Вам будет неинтересно.
Но девочки быстро отодвинули Иосифа от мамы и обе с двух сторон прижались к ней.
От пережитого страха во время чтения страшных сказок Иосиф захотел есть. Он промолчал бы, но ему показалось, что Береника слишком внимательно смотрела на своих старших детей. Мальчик решил привлечь к себе её внимание.
– Я хочу покушать что-нибудь не вкусненькое.
Мариамма тотчас сердито отреагировала на его слова, потому что поняла, зачем он так сказал:
– Покушай землю, она не вкусная!
Береника боялась оставить Иосифа наедине со старшими детьми. Они могли обидеть его. Поэтому она поднялась с кресла и предложила всем идти с нею на кухню. Вместе с прислугой она приготовила детям вкусненькое. А потом смеялась, глядя на то, как они быстро ели.
После чтения книг Береника предупреждала детей, чтобы они в разговорах друг с другом не говорили о книгах, о том, что они знали греческий язык. Она боялась потерять уважение народа.
У мальчика была великолепная память, и он помнил наизусть все прочитанные книги. А чтобы поразить Аристобула Иосиф цитировал тексты закона Моисея. Тот в восхищении хлопал в ладоши, прочувственно хмыкал носом и смахивал с лица слёзы умиления. Он вглядывался в лицо мальчика и тихо бормотал:
– Вижу на тебе перст Божий. Что-то сделаешь великое. Но Бог против того, чтобы люди смотрели в своё будущее. Грех.
Аристобул торопливо отходил от Иосифа и погружался в размышление о том, что он увидел в судьбе трёхлетнего ребёнка, нечто неясное и страшное.
Иосифу было семь лет, а он уже знал Священное Писание. В их дом приходили известные книжники, первосвященник Храма, чтобы послушать мальчика. Они удивлялись его памяти и тому, как он толковал Писание.
Береника стояла за ширмой, внимательно слушала рассуждения своего младшенького сына и смеялась, закрывая свои губы ладонью. Она гордилась сыном, хотя гордость была греховным чувством для евреев.
Когда ему исполнилось четырнадцать лет, он надел таллиф и вместе с матерью и Аристобулом в первый раз пошёл в Храм.