Малясов только хмыкнул. Статский советник вынул из бумажника два червонца и помахал ими перед носом арестанта:
– Видал? Сейчас впишем в опись изъятых вещей, будут твои по закону.
– Вписывайте! – оживился задержанный.
– Азвестопуло, бегом за описью, – приказал Лыков. Его помощник опрометью бросился вон, статский советник остался один на один с бандитом:
– Говори быстро, пока никого нет!
Малясов ответил шепотом:
– Снова он при Большом Пантелее обретается. Где-то здесь, в Новой Корейской слободке. Парня я видел и узнал. И он меня узнал. Говорит: я теперь Чума, а не Христосик. Вырос-де.
– На улице было дело?
Рослого, плечистого бандита аж передернуло:
– Стоит он как царь Горох, гордо и вызывательно. Рука ерзает: то вынет из кармана ножик, то опять уберет… И говорит не по-простому, а будто пророк святой: ух сколько я тут китаез порезал, и еще больше порежу эту дрянь косорылую, попомнят они меня! О как.
– Так прямо и похвалялся? – не поверил сыщик.
– Ей-ей. Гордится этим.
– А не врал он? Кто же о таких вещах перед первым встречным похваляется?
– Не врал, ваше высокородие. Глаза черные, как у сатаны. А к китайцам он злобу большую всегда имел.
– Это из-за отца, которого хунхузы зарезали?
– Из-за папаши, верно, – кивнул арестованный. – Но и до того парень крови ихней нанюхался. Маленький совсем был, когда в Благовещенске китайцев в Амуре топили. Слыхали про то, поди… Ну, отец там был заправилой, много желтых порешил своими руками. Может, и мядаль ему за то вручили? А сынок помогал в тую сумятицу людей резать. Десять годов от роду, а папаша его к убийству приспособил. Ну и… умом он двинулся, наверняка. Разве можно робенка к такому приучать?
Лыков не понял, за что в Амуре топили китайцев, но спросить не успел: вошел Азвестопуло с бумагами. Фартовый сразу замкнулся. Они вписали два червонца в опись изъятых у того вещей, и Малясов попросился в камеру:
– Кумпол болит, ваше высокородие. Опосля того, как вы по нему кулаком приложили. К земле клонит, ей-ей.
– Это за то, что покусился на статского советника. Я же тебя предупредил.
– Кабы я тогда знал, какие бывают советники… Бежал бы без оглядки до Эгершельда. Кулак ваш из чугуна лили, не иначе.
– Ну, ступай. Завтра начальник сыскного отделения снимет с тебя форменный допрос, уже насчет твоих подвигов. Пока отдыхай.