Впрочем, кофе он никогда не пил и относился с некоторым презрением ко всем, кто любил ароматный напиток. Я глотну, и закрою глаза – хоть кофе это практически единственное, что доставляло мне удовольствие, в последнее время и он мне не нравился. А мысленно я уже была у него, куда собиралась сразу после того, как сдам отчет.
***
Скоро будет три месяца, как я приходила к нему, садилась на холодный камень, минут пять смотрела не мигая на его лицо, пытаясь понять, что я чувствую сегодня – боль, раздражение, обиду или гнев? Бывало, что я кричала на него, оставляла предложения незаконченными, перескакивала с них, потом возвращалась, путалась, начиная плакать. Порой снимала туфли и ходила по зеленому покрытию, которое родители постелили тут совсем недавно – пока что погода позволяла такую вольность. И мне казалось, что я дома, хожу босиком по мягкому ковру, который заглушит его шаги, когда он приблизится и обнимет меня сзади, не дав ни испугаться, ни обрадоваться этому порыву нежности, столь неприсущему ему. Пока я убирала листья, заброшенные ветром к нему или остатки свеч, заженных в прошлый раз, я то и дело посматривала на него, а он все продолжал улыбаться – глубокой, уверенной, многообещающей улыбкой, что все будет хорошо. А потом снова нахлынет злость и обида, недосказанные слова, желание услышать ответы на многочисленные почему, которые я так никогда и не получу и попытка рассказать о том, что случилось за последние дни, чтобы забыться и поверить в то, что жизнь продолжается.
Мистер Ленгдон не знал, куда я хожу после работы или почему иногда отпрашиваюсь с нее по причине недомогания, хотя этому есть иное объяснение. Случалось это раз в десять дней, когда накатывали отчаяние и волны тоски, которые со временем стали привычными, хоть и нежданными гостями. Все говорят- время лечит, пройдет, но на самом деле время просто наслаивает на твои воспоминания новые, пытаясь похоронить то, что хоть и дорого сердцу, но причиняет жесточайшую боль…
***
Горячо. Тошнит.
– Мисс Ванда, когда будут готовы мои анализы?
Я сама позвонила в клинику, хотя администраторша сказала, что позвонит, как только анализы будут готовы. Мама и сестра настаивали на том, чтобы я сдала анализы, так как «в последнее время ты бледна, да и тошнит и головокружение». При этом обе делали прогнозы, по большей части неутешительные, так как «стресс никого до добра еще не доводил». Далее следовали напутствия так не убиваться и размышления о том, что могло быть и хуже, хотя когда я однажды спросила – а что еще может быть хуже, они обе переглянулись с таким видом, будто я сморозила несусуветную глупость. Но стресс, оказалось, кроме плохого имел и некоторые позитивные стороны, как то – переключаться, фильтровать, не зацикливаться, ибо все в этом мире бренно.