Через пару дней Кирилл как-то внутренне почувствовал, что «зараза» действует. Ему до зуда в крови захотелось почудить. Родился авантюрный звонок Петру Ивановичу.
За столом Кирилл уже не сомневался. Когда принесли чайник с зелёным чаем, он уверенно всыпал в горлышко щепотку травы:
– От моей бабушки. Бомба.-
Сам налил себе, демонстративно выпил и изобразил фигуру восхищения. Пётр Иванович вначале сомневался, но не удержался: на десерт подали пахлаву; поднимаешь квадратик – душистый мёд слёзно и томно стекает по бокам – съешь меня! К чёрту диабет. Один то кусочек с чаем не помешает.
Вот и ты, Петюня, присовокупился к братству оболванненых! – Кирилл злорадненько усмехнулся и … успокоился. Странно, с чего бы? Ещё ничего делового ему не предложили, а уверенность наступила.
Пётр Иванович тем временем закончил трапезничать и пребывал в весьма благостном настроении. На улице, на стоянке, расположившись на заднем сидении своего «Мерса», он, кивнув в сторону кирилинного сопровождения, спросил:
– Не многовато ли двоих нукеров за собой таскать? Не по твоей ситуации. –
Кирилл стал, оправдываясь, бормотать, что так сложилось, а теперь он и сам подумывает о сокращении. Тут же, стоя согбенно у двери, пришлось выслушать притчу(?), которой Пётр Иванович, изредка благородно «бякая», попотчевал на прощание.
« Притча.
Одному пастуху показалось, что волки вокруг отары активизировались. И он принял правильное решение: завёл собак. Позднее вдруг оказалось, что волки-то донимают не так уж и сильно. И вообще: были ли они? А собак кормить нужно ежедневно. И потом: волки могут отстать, а собаки склонны задерживаться навсегда.
Со временем выходит, что оставшаяся свора гораздо большее зло, чем то, с которым они призваны были бороться».
Дверь автомобиля закрылась. Кирилл выпрямился. Машинально подумал: шур-шур – это когда отъезжает «Мерс». Усмехнулся и поехал в свой офис, переваривать притчи и обед.
В начале того же июля, дорога.
Если тобой не интересуется разведка, ни своя, ни иностранная – ничего обидного. Главное, чтобы ты сам при этом не чувствовал себя никому не нужным.
Василич даже, как-то на досуге, подсчитал, что тех, кому его компания по душе – 23 человека. Про остальных – не был уверен. Честно говоря, Василич элементарно не знал: стоит ли бороться за увеличения этого списка? Какой смысл? Уже стучится в дверь полтинник, уже давно зовут по отчеству. Даже сам себя. Типа: эх, Васильич, стареешь.