Вот теперь сын смотрит на Игната в откровенном сомнении.
– Вчера вон как за тебя испугалась, – поясняет Орлов.
– Это с ней бывает, да, – тяжело вздыхает мой ребенок.
– Ну, все, хватит! – не выдерживаю уже я, поднимаясь на ноги. – Максим, одевайся, – говорю строго и указываю на лежащую на краю дивана его одежду. – Нам еще с Лаки гулять.
Вот только меня никто не слушает. Оба продолжают болтать о своем. То есть обо мне.
– Еще и ругается, ко всему прочему. Надо что-то с ней делать, а то скоро совсем невыносимой станет.
Максим призадумывается, а потом радостно хлопает в ладоши:
– Я знаю, что надо делать! – и прежде чем Игнат успевает уточнить, что тот имеет в виду, продолжает: – Надо купить ей много-много мороженого с орешками и карамелью, – раскидывает руки в стороны. – Оно ей настроение повышает.
– А она не растолстеет? – сомневается Игнат. – Вдруг ее жених ее тогда бросит и замуж за него она не выйдет? Так и останется одна. С твоим папой.
Я только успеваю мысленно со всей обреченностью простонать, когда слышится гордое и уверенное:
– У мамы нет никакого жениха. Я – ее единственный мужчина!
– Не знаю, я, наверное, что-то перепутал, – напоказ беззаботно пожимает плечом Орлов. – Хорошо, если так.
А сам очень даже красноречиво смотрит исключительно на меня. С торжеством. Уверившийся в своей правоте. Тоже мне охотник за правдой.
Делаю вид, что мне вообще все равно. На его мнение – уж точно.
– Собирайся уже, единственный мужчина, – подталкивает ко мне ребенка.
Вот теперь тот возвращается ко мне и исполняет то, что я просила еще несколько минут назад.
Нормально вообще?
Снова посылаю Игнату выразительный взгляд, вкладывая в него всю свою злость.
Почему он просто не может исчезнуть из нашей жизни? Жил же до этого как-то без нас. Счастливо даже жил, я уверена. Дался ему этот тест ДНК. У него таких потеряшек, возможно, половина города. Шел бы их искать тоже тогда.
Пока думаю об этом, Максим успевает надеть на себя кофту, разуться, облечь ступни в шерстяные носки и просунуть ноги в комбинезон, дальше ему помогаю я. Сперва – с обувью, потом – со всем остальным.
– И мама не толстеет, – вспоминает он вдруг. – Соседка Даша говорит, что такие ведьмы, как мама, не толстеют.
– Ну, раз уж ты у нее единственный мужчина, то это уже не важно. Ты же не бросишь ее, если вдруг случится, что она вдруг все-таки растолстеет? – озадачивается Игнат. – Хотя ты прав, ведьмы – они такие…