Мы ездили в Киев при каждой возможности, как будто других городов не существовало. Когда бы мы ни приезжали, в Киеве шли очередные выборы. На Майдане Незалежностi стояли агитационные палатки, мы петляли между ними, нагребали кучу листовок разных партий и смеялись, читая их вслух на ломаном украинском. Киев так и запомнился мне – яркой шумной ярмаркой, даже в самые унылые месяцы года. И площадь, на которой люди, толпа людей. Площадям нужны революции. А если не хотите революций, если не хотите перемен, незачем в городе делать площади, незачем мостить эти площади брусчаткой.
Я потом смутно уловила, что есть существенная разница между нами и украинцами, между Минском и Киевом, объясняющая, почему наши площади всё время пусты. Не площади, а поля, засеянные мелкой серой плиткой, которая неизменно даёт всходы. Мне кажется, из этой плитки вылупляются менты, ну из этой, мелкой серой; а из бордовой, которой поменьше, наверное, омоновцы.
Впервые я заметила эту разницу в тот декабрьский вечер две тысячи десятого. Я увидела её через объектив своего фотоаппарата. Объектив – это неслучайное слово, он показывает всё как есть, без шелухи. Я заглянула в него тогда и больше не смогла оторваться.
Кстати, фотоаппарат. Моя первая зеркалка. Мама говорила: главное – получить профессию, а для души у тебя может быть хобби. У меня никакого хобби не было. Что мы знаем о себе в семнадцать? Родители на совершеннолетие подарили мне фотоаппарат. Государство подарило возможность голосовать, выбирать президента. Я выбрала, а вечером мы пошли на Плошчу: я, Маша и Митяй.
Недалеко от нас в толпе стояла колонна анархистов, с фаерами и чёрными флагами. Они выкрикивали: «Выйди на улицу, верни себе город». А для начала верни себе площадь или, к примеру, вот этот проспект. И я ступила на проезжую часть осторожно, как ступаешь в незнакомую реку, пробуя температуру воды и силу течения. Мы двинулись в сторону Дома правительства, игнорируя разметку и двойную сплошную, не представляю, куда разом делись все машины. Кто-то развернул флаги, а кто-то – пачку печенья. Я остановилась и обернулась. Толпа тёплой рекой оплывала нас, людей за нашими спинами было до горизонта, им не было конца.
Что было потом, все знают.
Крики, хруст веток, тупые резкие звуки ударов. Кто-то резко вырывает меня из толпы, а я пальцами цепляюсь за фотоаппарат, единственное моё сокровище: Маша говорила, что фотоаппараты разбивают в первую очередь.