Нобель обещал отказаться от всего «спасенного из огня» имущества, принадлежащего ему. Свои долги он оценивал примерно в 5 млн шведских крон по сегодняшним меркам, или в 11 698 риксдалеров.
22 июля 1833 года в Городском суде Иммануил Нобель предстал перед сорока семью кредиторами. В их гневных письмах собраны осколки несчастной судьбы. Там значилось невыплаченное поденное жалованье малярам, каменщикам и батракам. Прилагались списки оказанных услуг кузнеца и стекольщика, печника и жестянщика, пивовара и бакалейщика – все до последнего шиллинга. Страница за страницей акт повествовал об отпущенных в долг под честное слово товарах: печные изразцы и планки для забора, винты и гвозди, пиво и квас, масло, селедка и салака. Черный фрак и сани. Двенадцать бутылок мадеры.
Из бумаг ясно, что в последние месяцы, предшествовавшие пожару, Нобель вынужден был брать в долг приличные суммы.
Однако самыми суровыми оказались требования недовольных заказчиков. Иммануил Нобель не сумел завершить ни строительство моста Скюрусундсбрун, ни перестройку дома Петерсена, ни ремонта, заказанного трактирщиком Анжу, который захотел перестроить свой дом на Стурторгет.
Это была катастрофа – крушение, с которым Городской суд разбирался почти год. Ситуацию немного облегчало то, что тесть Иммануила, начальник таможни Людвиг Альсель, несколько раз выступал поручителем Нобеля и затем выплачивал часть его долгов>9. Однако положение оставалось серьезным. Жена Иммануила Андриетта вот-вот должна была родить, и семья остро нуждалась в жилье.
У Иммануила Нобеля оставались его жизненное кредо и его неиссякаемый оптимизм. К тому же ему не изменила его изобретательность. То, каким образом он выбрался тогда из затруднительного положения, решило будущее всей семьи, в том числе и еще не родившегося сына Альфреда.
* * *
Чета Нобель прекрасно осознавала, насколько рискованно рожать детей в городе, где каждый шестой новорожденный не доживал до года. Или, как позднее написал Август Стриндберг, «где черные бумажки от похоронных карамелек всегда смотрели со стен детской»>10. К тому же в 1833 году власти предупреждали, что эпидемия холеры, уже несколько лет бушевавшая на континенте, всерьез угрожает Швеции и Стокгольму. В газетах ежедневно публиковались отчеты о состоянии здоровья населения столицы.