– Что, – говорю, – случилось, чего рыдаешь?
– Муж пьет, избил вот, который раз, не знаю, к кому еще податься. Хотела к тебе, может, траву, какую ведаешь или зелье? Слыхала водится в этом доме, заметили тебя в лесу. Помоги мне! К кому еще идти? Заплачу сколько есть, – и протягивает мне бутылку медовухи да сала кусок.
Почуял я в себе силу темную в то утро, а потому ответил:
– На что мне твое сало, я тебе так, все сделаю. Дал я бабе пучок укропу, что висел про запас, так для виду выдал, а сам ушел за печку, да попросил рогатого, чтобы помог ей. Ушла она от меня в то утро надолго, месяц, наверное, не появлялась.
Затем приходит снова:
– Вот, – говорит, – твоих рук дело?! – и показывает пучок черных волос в кулаке, – вернулась я домой, а муж обходительный стал, пить бросил! Радовалась я как в юности, хотела тебя идти благодарить, да через время услыхала от соседушек, что таким обходительным он стал с каждой юбкой. Да так, что троих в соседней деревне обрюхатил, гад! Сейчас, четвертую домой притащил! Держи клочья с его башки, хочу на него приворот заказать!
– А заместо сала, я тебе хряка цельного привела, вижу, знаешь ты, толк в ворожбе!
– Глянул я тогда в окошко, а на дворе хряк стоит, ушастый да упитанный, – ухмыльнулся и пошел траву искать, нашел пучок первой попавшейся, макнул в горшок свой ночной, завернул в тряпку и велел дома над мужем трясти. Поглумлюсь, – думаю, – над муженьком, а дура все одно не разберет. А сам снова за печь, да просить.
– Не ходила она ко мне больше. Уж зима пришла, зарезал я того хряка. Стою во дворе, над ним, и пью как полагается кружку крови после убоя, все как обычно, да раздумываю, в каком ящике засаливать мясо. Тут слышу, с грохотом открывается калитка во дворе, врывается мужик черноволосый, с дикими глазами и ножом в руке, бегом ко мне, перепрыгнул свина, и душить меня.
Кричит:
– К тебе моя баба хаживала? Ты ейный ухажер? Так вот знай, порешил я изменщицу, больше не достанется, ни тебе, ни другим, – нож показывает мне, а по нему кровушка красная стекает.
– Эх, – думаю, – вот значит, как ты рогатый, помог ей…
– После того случая, стали захаживать ко мне людишки, чуть не очередь строится, черные дела свои решать приходят. Много чего провертелось, всего и не расскажешь.
Капли со лба священника падали на пол, жар исходил от Захара, а на улице все сильнее галдела толпа, требуя выдать старика на расправу.