И детства обыкновенного у него не было. Кажется, он родился с клавиатурой в руках среди тысяч томов учёных книг и сразу начал читать энциклопедии, разные справочники и словари. Когда он здесь год учился в одном классе со мной, учителя за глаза его маленьким старичком называли – я случайно услышал. Всё удивлялись, что он не смеётся, на переменах не бегает, не играет, сидит себе с книжкой. Его как-то пацаны-одноклассники сразу вчетвером попробовали задирать, так он встал молча и этой самой книжкой всех четверых отлупил. Я даже вмешаться не успел. Потом брат сел, открыл на нужном месте и продолжал читать, как ни в чём не бывало. А книжка не тонкий детективчик в бумажной обложке, том килограмма на полтора весом с медными уголками. Какой-то философский трактат Августина Блаженного. Больше его никогда и никто не трогал. Первую сказку Макс всего года два назад прочитал. Не знаю, что у него в голове щёлкнуло. Такое началось! Лучше бы он сказок не читал. Представляете почти двухметрового верзилу, который в раннее детство впал?! Маски, костюмы, розыгрыши. В общем, от братца старшего ожидать чего угодно можно.
Киик-адам не отвечая, подсел к столу и начал поедать пирожки. С двух рук. Пока левая рука держала один пирожок у рта, правая тащила с блюда другой. Правой-левой, правой-левой, чав-чав-чав, глум! Бабушка внесла миску с творожными пирожками, умилилась:
– Максик, миленький, чтоб ты всегда так ел. Сейчас ещё с яблоками принесу. Тебе в таком костюме не жарко?
Бабуля вернулась на кухню, к сковородке с пирожками, а киик-адам жевал. Сквозь густую серебристо-белую шерсть поблёскивали глаза. Странно это. Макс так есть не мог, да и костюмчик какой-то уж слишком реалистичный. Забыв о пирожках, мы наблюдали за киик-адамом.
– Нет, братцы, это не Макс. Он хоть и длинный, но не настолько. И не такой, – Петька попытался подобрать слово, чтобы описать могучую фигуру пришельца. – Накачанный. И вообще, что-то тут не то: сначала Граф заговорил, теперь вот этот… волосатый друг.
Опять распахнулась дверь, на пороге застыл Макс с двумя пакетами в руках: в одном лежали кульки с сухарями и сыром в другом четыре булки хлеба. Мы дружно разинули рты. Я зажмурился и даже головой потряс – ничего не изменилось. Киик-адам, дожёвывая пирожок, встал, вытер о длинную шерсть замасленные пальцы. Потопал к выходу. Протискиваясь мимо Макса, аккуратно вынул у того из занемевшей руки пакет с хлебом, и скрылся в коридоре. Хлопнула входная дверь.