Мы с Виталиком ожидали конца разговора.
– Поехали. – Марина убрала телефон в карман и кивнула мне.
– А АЯ? – я показал на тёмный прямоугольник на своей руке.
– Ах, твоя АЯ… секретная… – взяв бинт, Марина перевязала мне запястье и добавила. – Скажем, что ты тут сильно оцарапался.
– А если он попросит рентген?
– А если у тебя рука отпадёт? Будем уверенно утверждать, что ты упал и поцарапался, и у тебя металлический предмет застрял под кожей, который нельзя доставать. Другие варианты есть?
– Нет. Что делать с Сачем?
Мы все одновременно посмотрели на белое облачко, лежащее на кровати и укрытое чистым одеялом.
– А вот тут, ты уж меня прости, я понятия не имею!!! Я волонтёр!!! Я даже не ветеринар!
– А он и не собака!
– Тем более!!! Он даже не собака! – Марина была зла и напугана одновременно, глядя как беспомощно стонет Сач. – Миша! Ты пойми! Я ему могу поставить внутривенную капельницу, но где у него вены? Где вены на руках? Где у него руки??? Да я даже внутримышечный укол не могу поставить, потому что у него нет жопы! У него есть только голова!
– Он очень умный! Очень!
– Ну вот поэтому… – устало прошептала Марина. – у него только голова.
– Пхууза… – прошептал Сач.
– Что? Сач! Дружище! Что-о-о-о??? – я бросился к нему и заглянул в полузакрытые глаза. – Что? Я не понимаю тебя!!!
– Пхууза…
– Пхууза… Господи!!! Что это? – я вытащил руку-дымку и постарался сжать её максимально сильно.
– Рука??? – хором спросили Виталик и Марина.
– А? Ну да. У него есть руки. Они вот такие. Из дыма.
– Как он ими держит что-нибудь?
– Очень сильно держит… – я вспомнил, как Сач поймал меня, летящего с обрыва на планете Полеза. – Сач. Дружище. Пхууза… что это?
Сач приоткрыл глаза, посмотрел на меня и добавил:
– Пить.
– Ещё? Пить! – я соскочил и бросился на кухню за водой.
– Не много ему воды?? – закричала Марина мне вслед. – Он выпил бутылку в машине. И тут уже бутылку выпил! И сейчас ещё… Куда в него лезет? А как он в туалет ходит?
Эта фраза была целиком проигнорирована, и я подставлял Сачу воду, бережно, словно маленькому ребёнку.
Аккуратно придерживая дымкой кружку, он снова с жадностью пил.
«А вдруг и вправду нельзя так много?» – подумал я, и стал осторожно убирать кружечку.
– Нгидинга укупхууза оканинди! – огрызнулся он и притянул к себе кружку. – Нома кунхаало пхууза!