[93].
Наивность утверждения, якобы продукты доставлялись тайно, без согласования с Чрезвычайкой, разоблачается и воспоминаниями Юровского: По части питания, – говорил он, – они (Царская семья. – Н. Р.) во-первых получали, обед, ужин из советской столовой, т. е. из столовой Горсовета, во-вторых, значительный период они много получали всяких продуктов из женского монастыря, это последнее надо полагать, им было разрешено в целях обнаружения связи с организациями, принимавших меры к освобождению… <…> Правда не все приносимое им передавалось…[94]
Показания сестер Ново-Тихвинского женского монастыря следователю Соколову свидетельствуют не только о фактах воровства у Царской семьи, но даже и вымогательства самим комендантом Авдеевым. Послушница Антонина (Трикина) рассказывала: Как-то сам Авдеев сказал нам, что Император нуждается в табаке и просит прислать ему табаку. <…> Мы и табаку доставали и носили. Все от нас всегда принимал или Авдеев или его помощник. Как, бывало, мы принесем провизию, часовой пустит нас за забор к крыльцу. Там позвонят, выйдет Авдеев или его помощник и все возьмут. Авдеев и его помощник очень хорошо к нам относились, и никогда ничего мы худого от них не слыхали[95]. Еще бы! Особенно если учесть, что после гибели Николая II среди его вещей был обнаружен не табак – Государь им не пользовался, – а большое количество первоклассных папирос, которые достались охранникам в изобилии. Пьянице-коменданту ничего не стоило обманом заставить сестер монастыря приносить табак, – конечно же, для нужд большевиков, – тогда как Государь угощал Авдеева папиросами. Последнее стало известно из воспоминаний Юровского. Спустя годы, описывая обстановку в Ипатьевском доме, он упрекал Авдеева за «настроение распущенности»: Насколько разложение зашло далеко, показывает следующий случай: Авдеев обращаясь к Николаю, называет его – Николай Александрович. Тот ему предлагает папиросу, Авдеев берет, оба закуривают и это сразу показало установившуюся «простоту нравов»[96].
Однажды Авдеев, видя простодушие послушниц и ревностное желание послужить Царской семье, обратившись к ним, сказал: «Теперь Алексею Николаевичу лучше. Нельзя ли рому принести?» Мы и рому принесли небольшой флакончик[97], – свидетельствовала на допросе у Соколова послушница Мария (Крохалова). Невозможно себе представить, чтобы кто-либо из членов семьи Романовых, находившихся в положении арестантов, притесняемых, нуждавшихся в продуктах первой необходимости, обратился с такой двусмысленной просьбой к кому бы то ни было, а тем более к монахиням. Личные же контакты насельниц монастыря с узниками дома Ипатьева были исключены. Никаких очных встреч никогда не происходило. Для доказательства этого (и одновременно опровержения современных домыслов, согласно которым Царственные особы передавали монахиням в дар иконы или драгоценности