– А когда она умерла?
– Да второго августа, – вспомнил всезнающий Соломонов.
– Так-так… Если погиб Борис, то Виктор-то, может, жив.
Стас оживился:
– А от чего умер… Борис?
– Его сначала убил медведь, затем съели, видимо, волки. Но, судя по следам, он умер от потери крови. Медведь не стал его добивать… Видимо, испугался машины, убежал. Тут давние следы крузака.
– Это их машина, – подтвердил Радий Петрович.
– По-моему, твой Витька бросил раненого товарища в беде, – процедил сквозь зубы Барбос, подойдя к Стасу
– Он жив, жив… – бормотал старик, все съеживаясь.
– Да, он, по всему, жив, подлец…
– Да он просто трус, – сказал Николай, он уже знал о зарубках от Григория.
– Что дед, что внук – одинаковы, – вздохнул сын Николая Александр.
– Надо позвонить родителям Бориса. Как его фамилия и отчество?
– Стас, наверно, знает.
– Стас, отвечай.
– Его родителей нет. А про родственников… Он говорил, что в райцентре живет его дядя по матери. Григорьев. Он имеет магазин «Тысяча мелочей».
– Я знаю этого Григорьева – Анатолий Спиридонович Григорьев. Даже есть его телефон.
– Хорошо, дашь его нам или сам позвонишь из администрации?
– Да как сказать…
– Ладно, сами позвоним. Поехали!
– Надо бы привлечь этого Витька, да жаль старика.
– А следовало бы…
– Да ладно, оставим его на суд Божий…
* * *
А суд… суд давно свершился… При въезде в город еще в начале августа была найдена разбившаяся машина с обгоревшим трупом. Личность была установлена по разбитым номерам, но в доме, где был прописан потерпевший, обнаружили лишь бутылки и всякий хлам. Так и его схоронили под каким-то номером…
* * *
Медведь съел карасей, которых оставил Григорий. Вдохнул воздух, почуял незнакомые запахи и ушел восвояси…
Ритка была самой маленькой девчушкой в интернате. Этот интернат включал в себя и функции детского дома в силу разных обстоятельств. Маленькая, беленькая, со светло-каштановыми волосами и темными большими глазами, она вызывала умиление воспитателей и старшеклассников. Мальчики и девочки жалели ее, потому что она оставалась в субботу, тогда как они уходили к своим семьям. Впрочем, таких, как она, в классе было трое. Но к тем двоим девчонкам все относились почти равнодушно, они были какими-то невзрачными и не требовали к себе снисхождения своим видом.
Она была заводилой в играх. Умела делать из обычного пластилина красивую посуду, разных диковинных зверушек, кукол. Девочки с охотой играли с ней в семью. Вместе с тем она могла играть в интересную войну с мальчишками. Мальчишек в классе было много, и остававшихся в субботу в интернате было шестеро: в два раза больше, чем девчонок. Но их в игре объединяла Ритка. Она брала завалявшийся старый атлас старшеклассников и вела всех завоевывать почему-то неведомую Африку, куда нельзя было ходить детям. Может, оттого, что она ненавидела прожорливых крокодилов и страшного разбойника Бармалея, которых не видела никогда.