– А почему вы так долго нам не звонили? Вы обратились в полицию лишь в четверг утром.
– Мы не заметили потери сигнала. Если фургон отклоняется от намеченного маршрута, долгое время стоит на месте до приезда в гостиницу или происходит авария, датчик активирует звуковой сигнал тревоги. Но в этом случае тревоги не было, и потери сигнала мы не заметили.
– Это говорит о том, что он знал о датчике, – заметил полицейский.
– Поэтому мы считаем, что Оскар Диас либо каким-то образом содействовал ему, либо сам является виновным.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь: Оскар Диас отвечал за ее доставку в гостиницу, так ведь? Нечто вроде телохранителя от вашей фирмы, так?
– Да, охранник из нашей службы, – кивнул Босх.
– А зачем вашему собственному охраннику такое делать?
Босх взглянул на полицейского, потом на погрузившуюся в молчание мисс Вуд.
– Не знаю. У Диаса безупречный послужной список. Если он сошел с ума, то много лет очень удачно это скрывал.
– Что вам о нем известно? У него есть семья? Друзья?..
Босх отчеканил уже заученную наизусть после стократного прочтения биографию.
– Двадцать шесть лет, холост, уроженец Мексики, отец умер от рака легких, мать живет с его сестрой в Федеральном округе. В восемнадцать лет Оскар эмигрировал в США. Физически силен, увлекается спортом. Работал телохранителем латиноамериканских бизнесменов, проживающих в Майами и в Нью-Йорке. У одного из них дома была гипердраматическая картина. Оскар заинтересовался ею и начал охранять маленькие выставки в нью-йоркских галереях. Потом работал на нас. Постепенно мы давали ему все более ответственные поручения, поскольку он был умен и достаточно компетентен. Первой важной картиной Фонда, которую ему доверили охранять, была работа Бунхера, выставленная в галерее Лео Кастелли.
– Кого?
Мисс Вуд сухо пояснила:
– Эвар Бунхер – один из основателей традиционного гипердраматического искусства наряду с Максом Калимой и Бруно ван Тисхом. Он был норвежцем, во время Второй мировой войны его арестовали нацисты и отправили в Маутхаузен. Ему удалось выжить. Потом он поехал в Лондон, познакомился с Калимой и с Танагорским и начал использовать для своих картин людей вместо тканых полотен. Но он закрывал их в ящиках. Некоторые говорят, что на него повлияло увиденное в концлагере.
«Эта женщина – ходячий компьютер», – пронеслось у полицейского в голове.