– Полагаю, генератором уже занимаются. Еще немного, и свет появится, – отвечает Элинор и снова смотрит на курицу. – Миссис Беллами, мне думается, этого мяса вполне хватит.
– Если не хватит, по загривку получит не кто-то, а я, – фыркает миссис Беллами.
В словах поварихи ощущается ирония. Уместная ли, этого Элинор не знает. Если уж на то пошло, миссис Беллами сама нуждается в откармливании. Обычно поварихи бывают пухленькими и кругленькими, однако миссис Беллами целиком состоит из острых углов и жил. И ее сходство с ощипанной курицей, лежащей на столе, отнюдь не мимолетное.
– Поступайте, как считаете нужным, – непринужденно отвечает Элинор. Ее голос легок, как ветерок, шевелящий волосы на затылке. Она старается не думать о другой курице, которой тоже свернут шею. – Я должна разыскать Роуз…
Она покидает кухню, унося недопитый стакан. Лучше не смотреть на то, что творится за кулисами приготовления пищи. Если слишком задумываться об этом, поневоле склонишься к вегетарианству. А это не ее стезя; во всяком случае, не сейчас, в ее положении. Может, потом, когда она родит.
Элинор останавливается в коридоре, глотая воду. Резкий вкус лимона успокаивает подступающую к горлу тошноту. Солнце струится сквозь витражные окна по обеим сторонам входной двери, отбрасывая разноцветные отражения на стены и сверкающий дубовый паркет. Рядом громко тикают напольные часы, вселяя в нее уверенность.
Утром, когда они катались, Эдвард отчитал ее. Мягко и по-доброму, но смысл его слов был четок: она должна побольше отдыхать и заботиться о себе и ребенке. За что, как ей кажется, он платит мисс О’Коннелл? Няня должна вплотную заниматься своими обязанностями, а Элинор то и дело берет эти обязанности на себя.
Она задумывается о себе, о том, в кого превратилась. Из-за Мейбл перестала посещать лондонские званые обеды и вечеринки. Когда-то она была совсем другой. Она устроилась на работу в Военное министерство, чтобы зарабатывать на жизнь, но работа ей очень нравилась. Ей нравилась хлопотная конторская жизнь, ощущение того, что она занимается чем-то полезным и участвует в чем-то большем, нежели домашние дела. Работа у Эдварда оказалась еще лучше. Она разделяла его страсть к научным исследованиям, и ее ощущение полезности только возросло. Но после замужества работу пришлось оставить. Элинор вспоминает те дни и вдруг чувствует, что тоскует по ним. Она любила работать у Эдварда, сводить воедино все многосторонние данные его исследований, находиться в гуще всего этого, находиться рядом с ним с утра до вечера, и так каждый день.