Суровцев огляделся и в паре десятков метров позади присмотрел место для передачи.
– Один на месте ведёт наблюдение и считает танки, а вы, – обратился он к тому, который был то ли Андрющенко, то ли Антощенко, – за мной, будем разворачивать рацию.
Они устроились в маленькой ложбинке, так, чтобы немцы не могли их увидеть с моста. Володя соединил кабелем рацию с питанием, вытащил антенну и начал передачу.
– Гора, Гора, я Река. Гора! Гора! Как слышите меня, Гора! Гора!
Гора не отвечала. Володя стукнул кулаком по земле. «Молчат. Далековато, значит. Надо переходить в телеграфный режим, все эти точки и тире. Чёрт, долго, долго, и не факт, что сработает. Но надо. Значит, придётся выгребаться из ложбинки».
Володя потащил на взгорок весь тяжеленный комплект радиопередатчика. Не обращая внимания на отчаянно махавшего ему разведчика: «Назад! Назад!», установил своё хозяйство и привёл его в рабочее положение. «Так, ещё раз».
– Гора, Гора! Я Река. Гора!
Вместо ответа с другого берега застрочил пулемёт. Тот, что назвался вроде как Андрющенко, перекатился к Володе:
– Засекли, лейтенант. Тикать надо!
– Отставить. А если в рацию попадут? Сначала передать в штаб.
Володя не договорил и пригнулся: новая очередь рассекла воздух совсем рядом. С пригорка, согнувшись в три погибели бежал оставленный наблюдать.
– Занять оборону! Отстреливаться! – Володя снова начал передачу. – Гора, Гора, я Река. Приём.
Ещё длинная очередь, «Андрющенко» ответил и выругался:
– Едрёна, корень, далеко, метров триста, я их из ППШ только пугать могу!
– Значит, пугай! – Володя продолжал вызывать штаб, в голове как молотком стучали слова комполка: «Любой ценой! Даже ценой собственной жизни!» – Гора, Гора, я Река.
– Река, Река! Я Гора, слышу тебя! Приём! – голос Кати прозвучал как избавление.
Но Володя помешали ответить.
– Двадцать два насчитал, лейтенант, – сообщил запыхавшийся наблюдатель.
– Гора, я Река, – Володя не успел договорить, рядом жахнула одна, за ней вторая миномётная мина и закричал смуглолицый красавец «Андрющенко». Не закричал, заорал смертным воем.
– К раненому! – приказал Володя, не отрываясь от трубки. – Гора, Гора, в квадрате 42 в районе моста…
Бух, бух, – долбанули ещё две мины, Володю тряхануло и засыпало землёй.
Он поднял голову, потряс ей, огляделся. Раненый больше не орал, его белобрысый товарищ отстреливался, он потерял каску и ветер мотал во все стороны его длинный манерный чуб. С того берега по ним бил пулемёт. «Рация, – мелькнуло, – рация цела?» Взял трубку и заорал в неё, пытаясь перекричать шум боя: