Пока шёл домой идея свалить из города в поход
обрастала ещё большими гранями. Пока меня не будет и предъявить мне
ничего не смогут. Моих людей обидеть тоже не смогут. Не принято
здесь устраивать нападки пока хозяин в отлучке. Сам народ не
позволит. Да и не стою я таких усилий. Пусть в церкви у меня есть
один из врагов и недоброжелателей, но есть и те, кому подношения
мои понравились. Церковь она тоже неоднородна, да и силы у неё нет.
слишком много язычников и некрещённого народа. Много приезжих с
другой верой. В торговом то городе и чтоб иноземцев не было? Да не
бывает такого. Любые гонения могут боком выйти как для самой
церкви, так и для князя. Спросят же его как он допустил безобразие
на своей земле. Здесь каждый может потребовать суда. Принародного,
а не тихого и кулуарного. Так что в поход я со спокойной душой
убегаю. А потом и сам свалю на свою землю. Буду город строить. С
глаз долой из сердца вон. Замечательная и очень правдивая
пословица. У местных и других забав без меня хватит.
Хотя хвост накрутить остающимся надо.
Спал я на кровати с самого края сегодня.
Вынужденная мера. Обычно меня мои девушки между собой кладут, но
сегодня Рыжая Инга была не допущена в постель. Мы её пьяную рядом
положили на шкуру. Я на этой шкуре уже много раз просыпался и
прекрасно знаю как там в низу холодно и плохо. Ещё с похмелья
голова будет болеть. У Инги горе растянулось на три дня и за это
время она то в слёзы и грусть впадала, то начинала веселиться без
повода. Как только уровень веселья доходил до определенной рамки и
Рыжая начинала приставать ко мне с просьбами о деньгах, было
достаточно назвать её нищей, чтоб ввергнуть в пучину отчаяния. В
такие моменты я подливал ей пиво или хмельное из мёда. Другие тоже
от меня не отставали и подпаивали Рыжую. Заливать горе алкоголем
она от меня наверно научилась. Правильно говорят, что с кем
поведёшься от того и наберёшься. Я по другой причине пил, но вот
такое не объяснить здешним обитателям. Моё горе гораздо глубже. Моё
пьянство проистекает в попытки выключить мозг на время и отрешиться
от окружающей действительности не из-за банального плохого
настроения. Мне слишком тяжело принять реальность. Можно сказать,
что меня разрывала тоска по моему веку и ностальгия по родине, а
осознание что назад мне уже не попасть вообще кидало сознание в
глубокую депрессию. Только алкоголь и мои девушки были лучом
светлого в этом тёмном настоящем. Постепенно я хоть и прихожу в
норму, но бывает накатывает с жуткой силой тоска по дому, по
друзьям и цивилизации. Ещё и груз знаний о будущем меня
придавливал. Тут кто хочет запьют. Кто свалил с просторов России в
сытые края заграницы тоже тоскуют, но у них хотя бы связь с родиной
остаётся, а у меня и того нет. Всё вокруг чужое. Привыкаю
постепенно, но люди вокруг моё настроение чувствуют. Думают,
конечно, своё. В их глазах маленький мальчик остался без родных на
чужбине, без единого знакомого лица, да ещё и прошёл через ужасы
плена и потери всего привычного. Вот и не осуждали мои закидоны. А
их прибавлялось. По мимо порки свиней я стал делать музыкальный
инструменты. Сначала из медных кубков выстраивал ряд и наливал в
них воду в разных пропорциях, а потом пытался сыграть на
получившимся подобии ксилофона мелодии из моего детства. Собачий
вальс даже получался. Кузнечик тоже неплохо шёл. Это было началом.
Дальше я изготовил сам ксилофон их различной длинны брусков. Вышло
ужасно. На этом и забросил новую забаву. Хотя Инга утащила его в
свой сарай и оттуда иногда слышались жуткие звуки. Надеюсь, что
кому-то пригодятся мои спонтанные озарения. Музыкального слуха у
меня что в прошлом, что в настоящем нет.