Внизу набирал обороты воздушный вихрь. Холодный влажный ветер вздувал штанины и хватал меня за лодыжки, стаскивая вниз. Медленно, миллиметр за миллиметром. Судорожно цепляясь за воздушные стены, я ощущала, что сползаю… но – странно – звёзды становились только ярче. Пока не слились в два пятна. Жёлтых. Чтобы исчезнуть за чьей-то тенью. И я отчаянно, на последнем выдохе, рванулась вверх.
И очнулась на плитах. Сумка под головой. Нервная дрожь усталости по всему телу. Жёлтые глаза рассматривают в упор.
– Аспид, какого… лешего… ты… тут… делаешь?.. – просипела я сдавленно между бешеными глотками воздуха. – Ты… вытащил?..
– Могу столкнуть обратно, – ощерился он и положил мне на живот орущий сотовый. – Это тебя.
Я сжала в руке телефон и хрипло засмеялась:
– Ты… прелесть, – с трудом села и сбросила вызов тёти Фисы.
Не до неё сейчас. Голова кружилась, и опять жутко воняло болотом. Кажется, теперь и от меня.
Аспид обиделся на комплимент. Раздул тень клобука, злобно стеганул хвостом и прошипел:
– Дар за дар. Ты помогла – я помог. Ничего не должен.
– Какой педантизм… – я тяжело дышала, судорожно восстанавливая запас сил. – Принимается.
Там, где я неосмотрительно прыгала по земле, появился провал, из которого валил и стелился по земле густой молочный пар. В оконных проёмах завывал ветер, и над ямой до второго этажа вихрился воздух, гоняя по кругу осенние листья и мелкий строительный мусор.
– Аспид, ты сам-то как туда не угодил? – я наконец немного пришла в себя.
Он надменно выпрямился и скрестил руки на груди:
– Повезло тебе. Близко была, – и предъявил кончик хвоста с присосками, как у осьминога на щупальцах.
– О, – я улыбнулась, – никогда прежде не видела… Ты один такой необычный или это примета особи твоего вида?
– Бредишь, ведьма? – осклабился Аспид.
Да. И усердно цепляюсь за всё, что может отвлечь. Чтобы меня не накрыло не к месту. Осознанием.
– Стой, дура! Куда?.. Второй раз вытаскивать не буду!
Я устало подковыляла к яме и села на корточки. Ощупала рябивший воздух и ответила:
– Не затянет. Я сбила «пробку», и ветер вырвался на свободу.
Снова заорал сотовый, и в унисон весёлой песне атаманши из «Бременских музыкантов» сверху раздался низкий гул. В тёмном небе рассыпался серебристый фейерверк, и на землю брякнулся увеличенный огнетушитель. А следом спикировала и тяжело дышащая Томка. Длинные распущенные волосы дыбом, пиджак с блузкой измяты, юбка почти на талии, чулки… черные, крупной сеткой.