– А квартира не тридцать пятая? – я обувалась.
– Нет, пятьдесят третья. А что?
Я хмыкнула:
– Да так… Всё, сконнектимся.
Но Томка, не настоявшая на своём, – это не Томка. Едва я вышла на крыльцо, закрыла дверь и с удовольствием расправила плечи, как… Пальто из черного стало красным и укоротилось до длины пиджака, джинсы мутировали в юбку, а каблучки ботинок значительно прибавили в сантиметрах. Я пошатнулась и взмахнула руками, ловя равновесие. И рассеется этот ужас в лучшем случае к утру.
Ладно… Я, не принявшая вызов, – это не я.
Глубоко вдохнув и задержав дыхание, я посчитала до десяти, в деталях представляя рабочий кабинет Вали, забитый договорами, чеками и прочей бюрократической радостью. И резко выдохнула. Бумаги взметнулись до потолка и разлетелись по кабинету. Приятного вечера и доброй ночи, подруга. Даже тебя Валя убьёт за малейшую путаницу в бумажках. Ухмыльнувшись, я сползла с крыльца и, довольная, поковыляла на дело. Подумаешь, две остановки по разбитым дорогам подворотен…
У нужного подъезда я решила собраться с мыслями перед тем, как. И передохнуть. Спасибо, дражайшая подруга не догадалась в отместку сделать обувь на пару размеров меньше… или больше. Я села на лавку и вытянула ноги. Осень расползалась по дворам тенью ранних сумерек, разлеталась по городу опавшими листьями и прощальными криками птиц. Ветер взъерошивал волосы и пах свежестью близкой реки. На балконах третьего этажа громко переговаривались соседки, развешивая бельё. А отбитые пятки и подвёрнутые щиколотки приятно пощипывало лечебное тепло. Всё, теперь – хоть на войну… То есть на пятый этаж хрущёвки пешком.
На звонок дверь открыла женщина лет пятидесяти. Русые с проседью волосы всклокочены, цветастый халат полурасстёгнут, в серых глазах – глухая тоска и страх.
– Ульяна Андреевна, ведьма, – представилась я, украдкой переминаясь с ноги на ногу. – Добрый вечер. Вызывали?
– Проходите, здрастье… – она распахнула дверь.
Первым делом я разулась и с удовольствием пошевелила пальцами ног, оглядываясь. Крошечная прихожая с единственной стойкой-вешалкой, облезлые обои. И ни следа потустороннего. Ни единого. Даже домовой дух не ощущался. Я прошла дальше, бегло изучив обе смежные комнаты со старой мебелью и диким беспорядком.
– Вы, простите…
– Катерина Аркадьевна я, – тётка топала за мной шаг в шаг и смотрела умоляюще.