Мы оба на это надеялись, хоть и по разным причинам.
– Я-я просто рисовала, – ответила Чарли.
– Это я вижу. Но зачем ты порвала свои рисунки и разбросала их по всей комнате? Это некрасиво.
– Это не я.
– Дай догадаюсь, – сухо начала Стефани. – Пришел Зедок и разорвал все рисунки, так?
– А потом разбросал, – подытожила Чарли.
– О, правда? – вздохнула Стефани и наклонилась, собирая все обрывки в одну стопку. – И зачем ему так делать?
– Возникли проблемы, – прошептала Чарли, – из-за того, на чем я рисовала.
– О чем ты говоришь? – Стефани подошла к разбросанным карандашам. – Нет у тебя никаких проблем. Лучше иди сюда и помоги мне все собрать.
Пока они вместе убирали весь этот бардак, Чарли пристально наблюдала за мной, а я скользнул взглядом к своим пальцам, которыми коснулся клавиатуры пианино.
– Послушай, – пробормотала Стефани, складывая карандаши в железную коробку, – завтра мне нужно пораньше уехать в школу, чтобы закончить домашнее задание, поэтому тебя отвезет отец. Но позже я тебя заберу, хорошо?
Я нажал на аккорд, и Чарли испуганно подпрыгнула от неприятного звука.
А вот Стефани никак не отреагировала. Она подошла к пианино и уже схватилась за чехол от пыли, но заколебалась. Стефани опустила свободную руку на открытые клавиши, однако не спешила на них нажимать. Вместо этого она провела пальцами по уцелевшим клавишам и по углублениям, в которых их недоставало.
Я вгляделся в лицо девушки и увидел на нем выражение, которое не мог не узнать.
Она прислушивалась… к музыке.
Тот факт, что я не мог тоже ее услышать, отозвался глухим эхом зависти. Но она угасла так же быстро, как и появилась, сменившись еще более опасным чувством – любопытством. Опасным, потому что худшей идеи, чем удовлетворить его, не могло прийти мне на ум.
И все же, находясь так близко к Стефани, даже самый большой глупец не смог бы не заметить боль, которая на мгновение исказила черты ее лица.
Я оглянулся на Чарли в надежде понять причину боли ее сестры.
Но Стефани прервала момент, снова накрыв пианино чехлом от пыли.
– Идем, тебе нужно позавтракать, – обратилась она к Чарли, отвернувшись от пианино и от меня. – Ты какая-то бледная.
С этими словами она взяла сестру за руку и повела на кухню, но Чарли смотрела на меня до тех пор, пока они не скрылись из виду.
Неожиданно я перестал быть единственным невидимым обитателем этой гостиной. Этого дома.