Попытавшись повернуться на звук, я схватился за горло – вспышка боли будто продолжение той, что пришла вместе с окончанием жизни, затопила меня. Перед внутренним взором промелькнуло видение, как нож, словно масло, входит в плоть. Вспыхнуло и погасло. «И совсем не больно», – подумал я. Затем сознание мигнуло, в ушах зашуршал «белый шум», – ко мне снова вернулась способность более-менее сносно соображать, а зрение начало исправно поставлять пищу для разума.
Как только это произошло, все мое существо возликовало! Импровизация удалась. Аридил живёхонький, почти как новый, с вполне себе здоровым румянцем на щеках, как после мороза, замер напротив меня. Не портил картину даже рваный и залитый кровью камзол. Впрочем, повод для радости слегка омрачал тот факт, что его глефа упиралась в мою грудь чуть пониже того места, куда пришелся удар подаренного им кинжала. Эльф держал оружие твердо, не сводя с меня пылающих глаз. Выражение презрения на идеальном лице то и дело сменялось ненавистью, и тогда лезвие касалось моей кожи, оставляя на ней едва заметные красные черточки, которые, к слову, неприятно саднили. Чувствовать себя мишенью этой штуковины оказалось не особо приятно, так как я своими глазами видел, на что оно обычно способно.
Между тем, воздух над принцем был девственно чист. Никаких разноцветных шариков над его головой не наблюдалось, из чего следовал вывод, что мой бесценный дар видеть чужие эмоции снова на время меня покинул – явный признак свершившейся смерти, насколько я понимаю. Впрочем, и без каких-либо способностей все мысли друга – друга ли? – читались у него на лице. Вряд ли мои способности добавили бы картинке больше реализма, чем было на самом деле. Неприятно признавать, но чего-то в этом духе следовало ожидать. С другой стороны, «плюс» в ситуации все же был – мое инкогнито раскрыто, и теперь не придется объясняться, кто я такой.
Впору петь благодарственные оды создателю, что он предусмотрел аварийное отключение моей сверхвосприимчивости, иначе, боюсь, ненависть, фонтанирующая из принца, вполне могла оказаться губительной для моего неокрепшего, пережившего смерть сознания. Кстати, счет со смертью у нас уже два – ноль, и, если верить князю, мне осталось пропустить всего одну шайбу, чтобы запороть игру целиком. Что-то я слишком легко стал относиться к своей старухе с косой, впредь надо быть аккуратнее.