Записки питерской алкашни - страница 20

Шрифт
Интервал


– Да нет, не моё! – закричал зелёный человечек, вцепившись себе в рыжую бороду и чуть не плача. – Его туда зарыли ещё до меня! Ну стал бы я во всяких дурацких костюмах на занюханных дачах подрабатывать, имей я горшок золотых монет, подумайте!

Капитан подумал. Получилось не очень, но кажется что-то до него всё-таки начало доходить.

– Хотите сказать, что вы это так случайно угадали?

– Да! Черт возьми, да! – радостно закивал головой человечек.

– Николай Владимирович, -капитан вздохнул, – вы считаете, я поверю в этот бред? Давайте- ка ещё раз, с самого начала.

Человек вздохнул и начал в третий раз бубнить ненавистную ему историю.

Я, Мокрухин Николай Владимирович, в ночь с 18 на 19 Апреля подрабатывал на даче у каких-то шишек больших, и поскольку формат вечеринки был определён как "ирландский", меня, естественно, вызвали туда на роль лепрекона, ибо в силу врождённых дефектов роста, а также цвета волос, на эту роль я как раз очень даже подхожу. Что? Да плевать они хотели, что день Святого Патрика был месяц назад, мне что с того? Халтура и халтура. Выступил хорошо, а гости за это время до такого состояния, видать, надрались, что и меня тоже решили накачать, дескать трезвый ирландец – это непорядок в России и не важно, что он – лепрекон. Накачали они меня, конечно, знатно, я нихрена не помню, очнулся потом где-то в поле, но там было довольно хорошо. Иду себе, гуляю, и вдруг эти трое как выскочат – и давай мне втирать дичь какую-то. А я в образе ещё, ну ляпнул, что хрен им, а не золото, и ну деру от них! А потом чувствую, что-то в голову прилетело, я опять отрубился. Очнулся снова, башка трещит, на ногах хомут, чтоб не сбежал значит, и эти трое смотрят на меня, чуть не облизываются. Отдавай, говорят, золотишко! Ну я им, дескать, "откуда золото у бедного артиста, отпустите меня, что вы тут устроили, это – беспредел и произвол"! А мелкий тот встал и сказал, что или золото гони, или они меня сейчас по кругу пустят. Нет, гражданин начальник, мне что было делать? Я и сказал, что будет им золотишко, терять – то мне было уже ничего. Помурыжил я их часа три, думал может на людей каких нарвемся, а глядишь – может и на милицию, а как назло – только поля да птицы. Тогда толстый и говорит, что мол темнишь ты чет, братву значит кидануть решил, ну сейчас ты у нас закукарекаешь. Я и думаю всё, хана мне, продырявят в три смычка. Топнул ногой, да как заору, что вот оно место, прямо подо мной! Эти, кажись, не поверили нихрена, но лопаты достали и начали рыть, к тому же прибор ихний что-то там показывал. Вырыли горшок, вроде глиняный, а там реально золото. Монеты какие-то. Ну они его по рюкзакам распихали, мне тоже в карманы, видать, на радостях положили, ну, говорят, пока, не поминай лихом – и смылись. А я вышел, значит, на какую-то дорогу – смотрю наряд едет – совсем вовремя, блин.