– Эрик Дмитриевич, я к вам от ректора.
– Я знаю, Лера. Садись, поговорим. Это уже твой третий проступок за последние полгода.
Лера кивнула. Да, пару месяцев назад она допустила грубое выражение, выступая с презентацией, а ещё раньше – ввязалась в спор с однокурсницей в спортивном зале.
– Прежние методы воздействия тебя ничему не научили, Лера. Я огорчён.
Темноволосый мужчина с точёными чертами лица и ледяными, как узор на окне зимой, глазами, внушал тревогу. Ему шло быть строгим, с этим никто не спорил. Но девушки хотели видеть в Громове скоре мрачного романтика, а в итоге лишь романтизировали его скверный нрав.
– Я обещаю, я больше не буду! Поймите, само вырвалось! Каюсь, в городе наслушалась слов, и вот теперь…
Ладонь Громова легла на столешницу, хотя он, кажется, не против был и бахнуть кулаком.
– Я знаю, Лера. Не будешь. Потому что сегодня у нас с тобой не просто воспитательная беседа. Ты знаешь, что было на этом месте до университета?
Любимова обвела старомодный кабинет взглядом, будто предметы могли ей что-то подсказать. Но вокруг были только книги, рамки с портретами и какие-то антикварные штуки, названия многих из которых она даже не знала. Не дождавшись ответа, Эрик Дмитриевич заговорил снова:
– Тут был женский институт, в котором нравы были весьма суровы, Лера. Если вспомнить, что давным-давно образование женщинам вообще не полагалось, учили их в основном быть хорошими жёнами. И, конечно, мужчины внимательно следили, насколько точно их студентки соблюдают правила патриархального мира. В те времена девушку могли наказать за непослушание, и весьма сурово. И речь шла не о лишении стипендии или снятия с конкурса на зарубежную стажировку.
Боясь услышать самое страшное, Лера сжалась в комок. Громова это не остановило, и он продолжил:
– Негодницу могли просто выпороть. В то время считалось, что женщину нужно наказывать для профилактики, а не только за провинность. И я, как человек, ценящий традиции, стараюсь сохранять их. Лера, иди за мной.
Сердце Любимовой ушло в пятки. Она сжала коленки, которые почти выбивали дробь, стуча друг о друга. Девушка не смогла двинуть и рукой, пока над ней не поднялась фигура преподавателя.
– Ну же, идём. Нам только нужно спуститься в подвал.
Увиденное повергло Леру в шок. Под землей находилось несколько комнат, свет в которые проникал через редкие окна, вырубленные под самым потолком. Каменные стены не выпускали наружу почти могильный холод, а деревянная мебель давно потёрлась. В одном из таких помещений и стояла та самая деревянная скамья, на которую Лере было велено лечь.