В мире этом… Стихи - страница 5

Шрифт
Интервал
неметь или складно врать —
вопрос лишь, в какой команде
изволите вы играть.

Шут

Я кривлялся, напялив дурацкий наряд,
я похабщиной души терзал,
я штаны приспускал, демонстрируя зад, —
и от хохота корчился зал.
Лишь один, скорбным ликом толпу заслоня,
с беспокойством и болью смотрел на меня.
И поник я, как раб от удара кнута.
Зал притих. Каждый к месту прирос.
И тогда я пропел о страданьях шута,
вызвав реки сочувственных слёз.
Лишь один не заплакал. Как будто виня,
он с печальным укором смотрел на меня.
И глаза мне застлала багровая мгла,
и в безумии я возроптал
и, придя в исступленье, крушил зеркала,
           и осколки ногами топтал.
Все бежали в испуге. Но, верность храня,
из осколков он грустно смотрел на меня.

Инсинуация

Известно, что бараны
не ходят в рестораны,
где могут на паркете
копытом наследить,
но среди лжи и блуда
стремятся лечь на блюдо,
изысканной диете
желая угодить.
Пасясь на скудных травах,
в дебатах о приправах
бараны лбы расквасить
спешат семь раз на дню
и ждут с волненьем часа,
нагуливая мясо,
чтобы собой украсить
воскресное меню.
Пастушеским стараньем
чадит в мозгу бараньем
сознанье, что их нежат
и зорко стерегут.
Им велено трудиться
(в том смысле, что плодиться),
и тем, которых режут,
и тем, кого стригут.
Поэтому бараны
не ходят в рестораны,
где вспыхивают драки
и музыка плоха.
Но всё же, как ни странно,
влачат из ресторана
хозяйские собаки
бараньи потроха.

Вслепую

Темной ночью отрадно у нас удальцу
садануть кулаком по чьему-то лицу.
В злобном умысле глупо винить удальца,
потому что он лупит, не видя лица.
Лишь под утро мы кровь замечаем в тоске
у кого – на губах, у кого – на руке.
Темной ночью не трудно у нас подлецу
жирной грязью мазнуть по чьему-то лицу.
А при солнечном свете, при пении птиц
ужасают нас маски изгаженных лиц.
Но, размыслив, мы всё ж подлеца не виним:
в темноте он не ведает, кто перед ним.
И когда нескончаемой кажется ночь,
кто-то, крики услышав, выходит помочь,
и, ступая на зыбкую почву болот,
он несчастному руку в беде подает.
Но спасает, увы, удальца-подлеца,
потому что опять же не видит лица.

Инструкция

Чтоб не вздумал роптать, грубить
и чтоб глаз не смел поднимать,
человека проще убить,
но куда похвальней – сломать.
С виду, вроде, боле́зный жив
и даёт зелёный побег,
но, по сути, трухляв и лжив
ловко сломанный человек.
Если ж он, истощённый злом
вновь хребет свой начнёт крепить —
Следующая страница