Он сидел так с минуту, поглаживая шкатулку пальцами, сильно иссохшими за долгую жизнь. Откинув крышку, старейшина вынул один из лежавших внутри амулетов, ощущая исходящую от него силу и чутко прислушиваясь к тому, что тот говорит ему, а затем положил вещицу обратно. Так он перебрал все предметы, постоянно чувствуя страх, таившийся где-то глубоко внутри его, подобно непереваренному китовому жиру. Усугук хорошо знал, что предвещает жуткое знамение, свидетелями которого стали все обитатели здешних мест. До сих пор такое на памяти его племени случалось только единожды, много поколений назад, хотя рассказы об этом событии, из года в год звучавшие у костров в заснеженных иглу, по-прежнему повергали людей в столь сильный трепет, как будто оно произошло лишь вчера.
Однако на сей раз готовая обрушиться на племя кара пугающе не соответствовала прегрешению.
Усугук глубоко вздохнул. Все рассчитывали на него, все ожидали, что он восстановит правильный ход вещей и вернет в мир порядок. Но это было тяжкой задачей. Численность племени уменьшилась так, что постепенно осталась лишь горстка тех, кто мог передать ему старое тайное знание. И даже они уже ушли в страну духов. Тайным знанием владел теперь только он.
Пошарив в складках амаути, он достал пук сухих трав, тщательно перевязанный стеблем арктического бальзамина, и возложил его на огонь. Поднялись облака серого дыма, наполняя снежную хижину запахами древнего леса. Медленно и торжественно Усугук стал извлекать из шкатулки хранившиеся там предметы, располагая их полукругом перед костром. Кончик клыка редкого белого моржа, пойманного и убитого его прапрапрадедом, камень цвета летнего солнца в форме головы росомахи, рог карибу, ритуально разрезанный на двадцать одну часть, каждую из которых украшали замысловатые узоры из крошечных выемок, заполненных охрой.
Последней старик достал маленькую человеческую фигурку, сделанную из оленьей шкуры, слоновой кости и шерстяной ткани. Он поместил ее в центр полукруга, после чего склонился над ней, упершись ладонями в пол и опустив подбородок на грудь.
– Могучий Куук’джуаг, – нараспев произнес Усугук. – Великий Охотник морозной пустыни, защитник людей. Отведи от нас свой гнев. Уходи обратно в лунный свет. Вернись на путь мира.
Снова выпрямившись, он протянул руку к первому амулету, чуть подвинув его ближе к фигурке. Положив ладонь на клык, он наполовину пропел, наполовину проговорил искупительную молитву, прося Куук’джуага смягчить свое сердце.