На скамьях лежали вещи, собранные общиной. Блузы, перекинутые через спинки. Кофты, сложенные стопками. Обувь, выстроенная аккуратными рядами. Детские книги, яркие, много – все на русском.
Приходит миловидная женщина: «Ищите кладбищенские книги? Правильно, должны были быть. Но их уже нет. Сожгли. Относительно недавно. А ведь это артефакт, и нужно было сохранить. Администрация кладбища говорит, что все данные сохранили. Но ведь книгам несколько столетий. Зачем уничтожать?».
Мы обсудили, как же теперь проверять однофамильцев, если сведения настолько разнятся. «Вы ищете Вальтера, известная фамилия, – улыбнулась она. – Тоже недавно искали Мюллера. Как и вы, – сказала она, глядя мне в лицо, что-то такое в нем прочла, что быстро исправилась, – Не того Мюллера, другого. Но его здесь нет. И ваша могила, наверно, давно уже отсутствует. Много времени прошло. Представляете, что здесь было в 90-е. Наверное, видели и современные захоронения. Здесь большие деньги. И они решают все…».
Ничего теперь не узнать.
Я шел аллеей к Госпитальному валу мимо большой группы женщин средних лет. Они старательно мерзли, переминаясь с ноги на ногу. Платные экскурсии энтузиастов, набирающих экскурсантов в социальных сетях.
«Есть версия, что шеф гестапо Мюллер работал на советскую разведку», – громко и уверенно произносит розовощекий юнец в вязаной яркой девочковой шапке с ушами и висюльками. В бороду вплетена косица. Пар клубится над головой. Голос поставлен, но хипстерство его явно самодеятельное. Интонации провинциального экскурсовода.
«Мюллера видели в Москве в советской военной форме. В полковничьих погонах. Он умер в сорок восьмом. И похоронен здесь на кладбище под фамилией либо Мюллер, либо, возможно, Мельников», – говорит он.
Современная готика выглядит удручающе нелепо.
В конце каждого апреля мой отец, как и все жители небольшого поселка под названием Рабочий городок, расположенного возле крупного оборонного предприятия, боролся с водой, затопляющей погреба.
Рядам кирпичных хрущёвок, в которых мы жили, перпендикулярно были установлены хозяйственные сараи. У каждой квартиры был свой сарай, а в нем – погреб, у кого глубокий – у кого так себе. От американской бомбежки не спрячешься. Убеждение, что завод, в цехах которого находятся межконтинентальные ракеты – цель номер один у американцев, не мешало накапливать картошку в закромах, огурцы в банках и капусту в бочках.