А один особо расторопный мелкий мышь у нас придумал использовать капкан для увеселения. Поест-поест, вывернется – и убежит. На громкий бум прибегали мы все. Мышь ловко установил связь, взявшись нас тренировать: «Хлобысь!» – стучит капкан, и вот мы снова в сборе. Смотрим заинтересовано. Капкан пуст. А он наблюдает и пересчитывает – все ли собрались.
Или сядет с мышеловкой рядом под ванной – и давай облизываться и умываться. А мы смотрим. Намеренно злит.
Дважды мышь совершал неспешное дефиле через всю квартиру. Днем в воскресный день. Доказывая тщету наших усилий и беспомощность советского военно-промышленного комплекса – то, чего потом так и не понял Горбачев. Оба раза мать забиралась на стул, рискуя собственной жизнью. Она была, что называется, в теле, а стулья слишком старыми и хлипкими.
Как-то раз, пока мелкий тер морду лапкой, кося черным глазом, отцу удалось застать его врасплох. Загнал под шкаф. Опустился рядом на четвереньки – как был в форме, зеленой попой кверху. Придерживая галстук, свернул газету в кулек, продвинул вплотную. Громко отдувался, сосредоточенно кряхтел. Был эмоционально вовлечен.
Любознательный мышь бегло ознакомился с содержанием советской прессы. Поразился и затих.
Победоносно отец вынес пленного в известинском кульке на улицу – так школьники букеты носят, на вытянутой руке. Оглянулся – боялся, что застукают. Отправил жить мыша в пожухлую траву возле металлической лестницы, на которую утром забирались жители, чтобы вывалить мусор в самосвал. Баков в городке не было.
Военные становятся сентиментальными, стоит им только наголову разбить противника. Они и к пленным потом относятся, некоторым образом сохраняя их достоинство. Не из-за конвенций, из-за повышения уровня самооценки.
«Ты бы ему еще медаль вручил „За отвагу“!», – ехидно встретила отца мать, отпирая двери. Время так быстро стирает важность былых побед.
То, что аэропорт имеет одно название, а город, в который летишь – другое, вряд ли когда-либо могло иметь трагические последствия. Правда, сейчас ситуация поменялась: Домодедово вздумалось назвать аэропортом именем Ломоносова, Шереметьево – Пушкина, Внуково – Туполева. Про эксцессы пока не слышно, международные названия сохранились, а новые не привились, ибо искусственны донельзя.