«Вроде того», – подумал Сорог. Но интерес к теме мало-помалу зарождался. Как разговорить Грамыча, знали все, но в последнее время он стал разборчив ещё и в выборе алкоголя.
– По пятьдесят? – из-за пазухи выглянула плоская бутыль толстого стекла с пробкой, запечатанной жёлтым воском. Содержимое сияло изумрудными искрами.
– А это у тебя чего? – глаза потомственного заводчанина алчно засияли.
– Самогон. От Олега Петровича. Я у него в бараке комнату снимаю, а в придачу гараж под мотоцикл. Мужик аж с войны гонит!
– Это с которой? С Бонапартом что ли?
– Да нет, с афганской! Чего стебёшься?
– Да потому что самогон твой – зелёный! – недоверчиво покосился на бутыль Грамыч.
– Так на травах.
– На каких?
Сорога позабавила подозрительность собеседника. Но эксперимент уже начался, а значит, и заканчивать надо:
– Да на тархуне в основном.
– Правильно говорить – на эстрагоне. Трава – эстрагон, а лимонад – тархун. В нашем случае это точно не лимонад.
– Да хоть вода из лужи! – деланно взбеленился траппер соляных равнин, зато врать не пришлось. – Ты пить будешь? А то пока треплемся, гвардейцы на штраф поставят!
Резкие, как будто ломаные движения давно стали визитной карточкой Грамыча. Вот и сейчас он каким-то неуловимым жестом поставил на скамейку две хрустальные стопки с золотой в узорах каймой. Откуда?
На улице – лето, на собеседнике – брюки, из-за тотальной неглаженности больше похожие на серый «Адидас» без лампас, и футболка из ближайшего секонд-хенда. Где здесь такую красоту прятать? Ан нет – вот вынул буквально из воздуха и протягивает:
– А закусить есть чем?
– Семечки… Штук десять осталось.
– Ну, это по-нашему! – одобрил Грамыч. – Закуска-то – она, сволочь такая, градус крадёт!
– Это да, – подытожил Сорог, наливая до половины, – семки много точно не спиздят!
Выпили не чокаясь. Крякнули. И вот уже глаза Грамыча влажно блестят. Слузгав пару семечек и глубоко вздохнув, он важно подвёл итог дегустации:
– И правда, тархун. И как у твоего Олега Петровича так выходит?
– Так он рецептами не делится…
Получается, Вождь не то что не врал, но даже и не преувеличивал. Зелёная жидкость с Пустошей действительно принимала ожидаемый человеком вкус. Сам-то Сорог знал, что она хоть и не вода, но из лужи. Поэтому для него аромат эстрагона оставался недосягаемой роскошью. Он почувствовал, как солёный вкус воздуха Пустошей обдаёт внутренности спиртовым теплом, как накатывает ностальгия, делая мир вокруг спокойным и уютным. Нестерпимо захотелось на солончаки…