– Ну так смени группу, – говорю я.
– Я уже пытался. Мистер Грин не разрешает меняться.
Я закрываю рот. Он уже спросил об этом?
– Ребята, – говорит Оден, – у вас всё в порядке?
Мы его игнорируем.
– Это мне нужно сменить группу, потому что мне приходится работать с человеком, который рушит мою жизнь.
Картер шумно выдыхает через нос.
– Да ради бога, Куинн, я же стоял рядом с тобой, когда пришло новое сообщение. Как это вообще мог быть я?
– У тебя есть кто-то, кто работает на тебя.
Он качает головой, глядя на меня, а потом на его губах появляется улыбка.
– Ты мне льстишь, если думаешь, что я такой расчетливый, но, как я уже сказал, мне нет никакого дела до тебя и твоих проблем.
– Если это так, почему тебе так нравится совать нос в мои дела, рассказывая, что я не могла поступить в Колумбийский университет, если только мой отец не проспонсировал библиотеку?
Он смеется.
– Очевидно, я был прав.
– Но это не твое дело!
– Ребята, – шипит Оден.
Ни один из нас не отводит взгляда.
– А теперь ты публикуешь мой дневник и шантажируешь меня, чтобы я рассказала своим родителям о Колумбийском университете. Ты жестокий человек, Картер Беннетт.
– О боже, – он хлопает в ладоши от отчаяния, – что мне сделать, чтобы ты прекратила так себя вести?
Я фыркаю.
– Ну даже не знаю. Вернуть мне мой дневник?
– И как я должен это сделать, если у меня его нет?!
– Эй! – Оден ударяет ладонью по парте. Мы оба поворачиваемся к нему, ошарашенные. – Я не знаю, что происходит между вами двумя, но с тех пор как мы начали работать вместе, у нас тут сплошная драма, – он тычет пальцем в список фильмов. – После урока можете хоть головы друг другу пооткусывать, мне пофиг, но пока мы тут, не могли бы вы, пожалуйста, сконцентрироваться? – последние слова он шипит, словно мамочка, отчитывающая своего четырехлетку за непослушание.
Картер трет ладонью лоб и вздыхает. Потом бросает взгляд на меня, приподняв брови, будто бессловесно спрашивая, готова ли я вести себя хорошо, будто это я тут главная проблема. И этим еще больше выводит меня из себя. И что я должна делать? Забыть, что моя жизнь рушится прямо у меня на глазах?
Воздух влетает и вылетает у меня из ноздрей, не достигая легких. Я так зла и безутешна, что уже снова чувствую покалывание в слезных протоках. Не имея при себе дневника, куда можно записать причины, почему я так расстроена, не могу избавиться от ощущения, что вот-вот взорвусь.