Чарышев мгновенно встрепенулся и даже попытался подняться, но подручный Слобожанина толкнул его обратно на пол.
– Не смей трогать мою жену! Подонок!
Слобожанин деланно поморщился.
– Зачем так грубо. Мы ведь можем организовать ей преждевременные роды. Тебе ведь не терпится поскорее отцом стать? Жду ответа. Или опять моих людей позвать для дальнейшего разговора?
– Сволочь! Мразь! – выругался Чарышев.
– Это не ответ, – покачал головой Слобожанин. – Ребятки, продолжайте беседу.
Несколько братков снова вплотную подошли к Чарышеву. Тому стало страшно, он понимал, что эти мерзавцы легко могут и забить до смерти.
– Не надо. Буду платить, – сказал он.
Слобожанин жестом остановил своих опричников.
– Я не зверь, понимаю твои проблемы, – сказал он. – Даю неделю. Не заплатишь, пеняй на себя. Идемте, ребята. Душевно поговорили, наш друг все понял.
Вся банда испарилась буквально за пару минут. Только что у сервиса стояли их машины, теперь же все пространство перед ним было пустым. Чарышев не без труда встал с пола, добрел до стула и почти упал на него. От своего бессилия и пережитого унижения он был переполнен яростью.
Елена смотрела телевизор, когда в комнату, даже не вошел, а ввалился муж. Она машинально посмотрела в его сторону и на мгновение окаменела. Лицо Чарышева густо покрывали ссадины и кровоподтеки.
– Олег, что с тобой? Кто это тебя? – в ужасе воскликнула Елена.
Чарышев нарочито беззаботно махнул рукой.
– Ничего страшного, рэкетиры наехали. Не обращай внимания.
– Что значит не обращать внимания, – возмутилась женщина. – Ты же весь в крови. И рубашка вся разорвана. Иди в ванну, а я пока найду аптечку.
Чарышев прошел в ванную, посмотрел на себя в зеркало и ему стало нехорошо. Так ужасно он еще никогда не выглядел. Чарышев снял рубашку с пятнами крови и бросил ее в ящик для грязного белья.
Вошла жена с аптечкой в руках.
– Изверги. Что они с тобой сделали.
Елена принялась обрабатывать его рану.
– Олег, это так нельзя оставлять, – произнесла она. – Надо что-то срочно делать.
– И что ты предлагаешь? – спросил Чернышев.
– Продать все здесь и уехать.
– Мы не можем ничего продать, – возразил он.
– Почему? Мы ведь хозяева всего этого.
– Все наше имущество закредитовано, принадлежит банкам. И я не собираюсь бежать от этих подонков. Пусть они бегут от меня.