– Я надеялась, что хоть здесь вздохну свободно, но тут еще хуже, чем дома, – жаловалась она Оксанке на перемене в девчачьем туалете. Подружка понимающе закатывала глаза и протягивала Жене прикуренную сигарету, которую сама планировала выкурить тайком. Женя морщилась и отворачивалась.
– Как ты думаешь, может, уже пора сказать ей? – мама выглядела очень задумчивой и обеспокоенной.
Родители Жени подъехали к зданию исследовательского института, в котором вместе работали. Папа медлил с ответом.
– Думаешь, она достаточно оправилась? – наконец, ответил он вопросом на вопрос.
– Сегодня она выглядела совсем бодрой.
– Как жаль, что это приходится делать нам сейчас. В моей семье такое не принято было утаивать, – было видно, что папа недоволен.
– Сейчас незачем это обсуждать. Отец хотел защитить ее. Он думал, что чем позже она узнает, тем лучше будет для всех.
– И этим самым только прибавил нам проблем, – папа устало вздохнул и закрыл глаза рукой. Потом он взглянул на маму, и ему стало неловко за свои слова. – Извини. Я не хотел, чтобы это звучало грубо.
– Да ничего, – мама погрустнела. – Конечно, если бы она знала все сразу, нам сейчас было бы проще. Но я верю, что отец знал, что он делает. И у нас же есть его письмо.
– Когда эта чертова Конкордия?
– Через две недели.