Возвращаясь к разговору с мамой в свои одиннадцать лет об утраченной кукле, я услышала от нее следующее: «Не волнуйся, я тебе куплю новую, ещё красивее, чем та", и, немножко помолчав, улыбаясь, добавила: «впрочем, зачем тебе кукла? Ты быстро подрастёшь, и у тебя будет своя кукла, и назовешь ты ее Зойкой!" Я поняла, что мамочка моя родная не купит мне никакую куклу, и больше я о красивой кукле маму не просила, Мамочка увидела мою Зою только через восемнадцать лет. Она вместе с моим мужем приняла ее возле роддомовских дверей, часто любовалась и долго нянчила ее, когда я уезжала в университет или в командировки. Только пять лет, до смерти мамы после тяжелой болезни, Зоя смогла порадовать ее.
* * *
В родном городе нас приютили дядя Коля, мой «свекла» – Николай Алексеевич и Анастасия Филимоновна – его жена, а моя «Кока» – самые мои любимые на всю жизнь люди. В школу поселка "Депо сортировочное «меня не зачислили во второй класс, а только в первый. Проклятая война, которая забрала у меня целых два учебных года. Другую половину 1946 года мы провели в поселке электромашиностроительного завода в семье Парасковьи – маминой тети, и я училась в школе № 67 на улице Стачек. 1947 и 1948 годы мы жили во флигере дальних родственников по маминой линии – Рожкиных Алексея, Марии и Николая от которого наша мама тайно, в отместку за папины измены родила Бориса – нашего брата.
Отец работал грузчиком и сторожем на складе дорогого производственного оборудования. Директором этого предприятия был хозяин мизерного домика, который мы арендовали, потому что в течение двух лет не было после Украины собственного жилья. Наняв еще на работу какого-то вороватого человека, хозяин подкупил его и заставил ночью взломать склад и вывести значительную часть товара, а сам скрылся. Их не нашли, а в халатности обвинили нашего отца и приговорили к высокому штрафу, который он выплачивал более четырех лет.
Мы с мамой зимой брали тяжелые ломики и счищали горки льда, образовавшиеся вокруг водопроводных колонок, а летом занимались большущими огородами. Мама еще успевала работать уборщицей. Мы и наши родственники горевали из-за случившегося, а я слушала их жалобы и все время, вспоминая южные края, упрекала родных и причитала: «Не надо было уезжать с Украины" и упрашивала отвезти меня обратно в деревеньку – в Старые Кайдаки, что под Днепропетровском. Отец молчал, а мама обнимала меня и говорила; «Вот выучишься, вырастешь и повезешь нас всех туда." В последствии я бывала в Киеве, В Харькове. Именно в нем я, сорок лет спустя после прощания со светлым теплым краем, выступив на конференции ученых СССР по проблемам развития художественной интеллигенции, не хотела возвращаться домой после встречи с аэропортом. Он был так хорош.