Когда мы ее помещали в чугунок и ставили с папой сложенную из кирпича красивую печь, она блистала хрустальными звездами и обволакивала нас бесподобным ароматом. Эту розовую прелесть мы высаживали и в районе улицы Шефской и в поселке Старой сортировки, населенной железнодорожниками, недалеко от того местечка, где в до и после Отечественной войны жили мои дядя Коля и Анастасия Филимоновна, у которых я, как любимая племянница гостила, каждое воскресенье. А картофель множился и радовал меня десятки лет, поддерживая во мне любовь к всему тому, чем была для меня вторая родина – славная, красивая, поющая матушка Украина!
Домашняя школа – моя первая практика
Это замечательное лето третьего послевоенного года не показалось очень длинным еще и потому, что подружки и друзья были большими фантазерами. В хорошую погоду из своих комнат мы все выносили стулья и табуреты, усаживали мам, пап, малышей и начинали буйный концерт. Читали стихи Маршака и Некрасова, выплясывали "Матросское яблочко" и «Барыню», пели любимые песни про легендарную Коховку, родную винтовку, про Васю-Василька и Смуглянку, и, конечно, о морях, об океанах, об отважных капитанах, о чайках и самураях. В непогоду в коридоре барака устанавливали тумбочки, раскладывали учебники и начинали многочасовые уроки. Отличники по русскому языку читали диктанты, а я, предполагая стать великим математиком, «мучила» всех арифметикой.
Прощание с бабушкой Марфой
Еще позавчера мы навсегда распрощались с бабушкой Марфой – матерью нашего отца, которая прожила 78 лет и приехала к нам несколько месяцев назад совершенно изнеможённой. До этого она всю жизнь пребывала в деревне Слудка Вятской губернии. Мы, если можно так сказать, боролись с ее худобой, боролись за ее жизнь. Во-первых, захотели ее получше покормить и вести себя как любящие люди.
Отец заколол шустрого козленка, а я рыдала от горя по нему, но понимала, что это нужно и приятно будет бабушке до сыты, наконец, поесть. На утро в русской печи, в чугунке было готово мясо, шел сильный вкусный аромат. Завтрак начали. Папа, мама, сестра, гостья и я – все сели за стол, но ни я, ни бабушка не пожелали есть мясо. Я, потому что сильно расстроилась из-за исчезнувшего любимого козлёнка, а бабушка отказалась, потому что была знакома с народной мудростью, которая говорила о том, что оголодавшему человеку не стоит сразу есть много. Я об этом не знала, и мне захотелось спросить: " Баба Марфа, почему ты не кушаешь мясо? Давай ешь, ведь папа моего козленочка специально для тебя зарезал." Не успела я договорить страшное слово и снова, как ночью, зарыдала, а бедная старушка, успокаивая меня, ответила просто: «Деточка, если я буду мясо есть, то быстро умру, потому что в деревне я привыкла питаться только сладкой гнилой картошкой.