Так, пистолет и лицензия, документы, фонарь, электрошокер, наручники (легкие, но прочные), веревка с «кошкой» и карабином… я заранее составила список необходимого в голове, а потому собралась в привычно короткие сроки. Вот теперь можно и парадно-выходным видом озаботиться…
Мила только восхищенно охнула, когда увидела замаскированных меня и Рубиновую. Ее любимая племянница Женя украсилась знатными дредами, черными с неоново-зелеными прядями, надела мешковатые штаны и толстовку (эх, сколько всего можно попрятать в просторной одежде!), кислотно-оранжевые ботинки.
Лидии Ильиничне я одолжила вишневое бесформенное пальто, кошмарно не сочетавшееся с ее париком и очками. На нас обеих был грим, исказивший наши настоящие черты лица. Мои глаза теперь выглядели чересчур близко посаженными, а брови – чрезмерно густыми. Рубиновая с явным удовольствием украсила лицо парой отвратительных бородавок и нашлепкой, от которой ее аккуратный прямой нос выглядел сломанным. Хороший выбор: от уродливой тетки все будут отводить взгляд. Про женщин почему-то думают, что они не любят уродоваться, даже на короткое время. В моей работе, если от временного уродства зависит твоя безопасность – тут и горб себе приделаешь… кстати, в фальшивый горб тоже можно спрятать всякие полезные штуки. Это я так, для примера.
Когда я дала Миле необходимые инструкции и уже совсем собралась выходить, тетушка заговорщицким шепотом поинтересовалась:
– Женечка, так кто это?
Да, столь тщательные конспирация и подготовка явно заинтриговали Милу.
Я наклонилась и таким же тоном ответила:
– Тетя, меньше знаешь – крепче спишь.
Я же говорила, не такая я сволочь, чтобы родной тете портить жизнь. Может, потом расскажу, когда эта история останется в прошлом. Впрочем, если вдруг я засвечусь на ТВ, Мила и так все узнает.
Еще до того, как собираться в дорогу и гримироваться, я взяла билеты в купе. Повезло: из-за буднего дня недели было не так забито, и мы могли выехать ближайшим поездом.
До вокзала мы с Лидией Ильиничной доехали на такси. Во-первых, кто бы потом перегнал моего железного конягу с вокзала? Во-вторых, по номеру машины меня могли бы и опознать. А раз уж мы заметаем следы, то надо делать это как следует.
Таксист во время дороги то и дело пялился то на внушительный ком дредов на моей голове, задевавший потолок машины, то на нос госпожи продюсера. Для более полного впечатления мы обе громко жевали жвачку, заполнив салон машины пронзительным ароматом мяты. Сочетание броских деталей и отталкивающего поведения прекрасно работает: свидетель потом опишет только дреды, или сломанный нос, или большую хозяйственную авоську в руках бородавчатой тетки (авоська маскировала дорогую сумку Рубиновой). И лишнего интереса не проявит к двум таким особам, а будет только рад поскорее избавиться от них.