Белый листок стандартного формата, прикреплённый к сетке-рабице с помощью медной проволоки, трепетал под лёгким ветерком, на листке крупным шрифтом было напечатано:
Ветеринарный врач необыкновенный,
зовут Яшка.
Почти ручной, добр, отзывчив,
в неволе не размножается.
С рук не кормить,
секс не предлагать.
Очередной посетитель, прочитав написанное, с улыбкой покидал ветеринарную обитель. Для этого ему приходилось протискиваться между служебным вагончиком и забором из сетки-рабицы. Не так давно руководство таможни, всерьёз обидевшись на ветеринаров, повелело отгородить тех забором. Подумать только, те посмели отказаться от обязательного весеннего субботника, пришлось таможенникам самим красить, белить, наводить чистоту и глянец на посту, разумеется, за свой счёт.
Ветеринары после установки забора прочувствовали свою вину, необходимый процент участия в условных единицах был внесён, но забор остался стоять нерушимо, молча укоряя тех в жадности. Как в своё время Берлинская стена разделяла один народ, так и сетка, на которой трепетал листок, разделяла две братские службы на посту. Забор так и прозвали «Берлинская стена».
– А что он у вас всё нюхает? Напишет и нюхает, два слова напишет и снова нюхает, нюхач прямо какой-то, – водитель явно не остался равнодушным к необыкновенному Яшке.
– Он же врач, зверюшек лечит, привык за годы карьеры анализы нюхать, теперь вот и документы нюхает, – Макс Косой просто не мог остаться безучастным.
– Счастливого пути! – Макар проставил штамп в контрольный талон и вернул документы любознательному проезжающему.
Настроение было преотличным, шутка явно удалась. Некоторые проезжающие даже пытались фотографировать вывеску про Яшку, их корректно просили удалить снимки. Врач Яшка действительно был добр и отзывчив к сотрудникам таможни, а как прикажете иначе, тех двадцать на посту, а он один. Несмотря на свою доброту и безотказность пожарить ли мясо, запрятать реквизированный алкоголь, ему просто на роду было написано быть объектом для постоянных насмешек таможенников.
Вид Яшка имел непрезентабельный, был маленького роста, почти без волос на голове, с шаркающей, луноходоподобной походкой, с вечно прищуренными узкими глазками, в стоптанных туфлях и часто мятых брюках. После посещения туалета он мог не заметить рубашку, застрявшую в ширинке, и долго бродить по посту как бы в двух галстуках. Форменный, как и положено, на груди, второй, в виде рубашки, торчащей сквозь ширинку, между ног. Когда проезжающие возмущались, зачем он нюхает документы, они ошибались, Яшка имел очень слабое зрение, и, чтобы что-то прочитать, ему приходилось подносить документы к самому лицу. Только деньги он никогда не нюхал, этому фокусу многие удивлялись, номинал купюр Яшка угадывал безошибочно и на расстоянии. Его внешний вид не мешал Яшке иметь репутацию знатока животных хворей, лечил он обычно с помощью безвредных и бесполезных порошков и травок, здраво рассуждая – или сдохнет, или будет жить, третьего просто не дано. Яшка и сам нередко бывал удивлён, когда его начинали благодарить счастливые хозяева выздоровевших собачек и кошечек.