Наконец, внутренне собравшись, он отважился заглянуть, куда указывала ему пряха. Отцепился от дверной ручки, но его тут же повело в одну сторону, затем бросило в другую. Пытаясь обрести равновесие, каким-то образом подался вперёд, но, не удержавшись, пошёл торпедой и распластался на живот прямо под ноги пряхе. Яблоки посыпались в одну сторону, бутылка, вывалилась из кармана, покатилась в другую. Хозяйка вскрикнула, вскочила с веретёшкой в руке, прялка опрокинулась на пол. Тут же, мгновенно оправившись от испуга, пряха осмысленно, даже неспешно, оторвала нитку и со свирепым выражением на лице принялась хлестать толстой веретёшкой дядю Митю. Он же пытался ухватить бутылку, но подтолкнутая непослушными пальцами, она предательски катилась дальше по полу. Удары сыпались на спину, не позволяя ему встать хотя бы на колени, чтобы продвинуться и завладеть проклятой бутылкой с демонстративно торчащей «дорогостоящей» пробкой. Похоже, пол был покатым, если бутылка остановилась только у ножки стола.
Опомнился дядя Митя уже за дверью. Бутылка покоилась у него в кармане, но яблокам суждено было остаться пряхе нежданно-негаданным сюрпризом. Чёртова баба! На улице к тому времени стало уже совершенно темно.
Он прикинул, где должна быть заезжка относительно избы, из которой только что выбрался, увидел огонёк в окошке напротив, и у него отлегло на сердце. Да вот же она! Даже слышно, как фыркают кони.
Чтобы скоротать путь, дядя Митя перелез через забор из слег, напрямую подошёл к заезжке, обойдя угол дома. Там, по его разумению, должен быть вход. Но двери не было. Было окошко, в котором светился огонёк. Значит дальше… Но и с этой стороны светился огонёк. Дядя Митя потоптался в недоумении. Пошёл дальше вокруг, а на самом деле – в обратную сторону. Снова окошко…
– Это как… – бормотал он, натужно соображая. – Четыре угла обошёл, и везде свет. Не пять же углов у этой отели-мотели… Или как это… Четыре окошка и нету дверей? Где моя левая рука… – Немного поразмыслив, хватил кулаком по раме.
С другой стороны заезжки взвизгнула на петлях промороженная дверь.
– Кто это колотится?! – послышался хриплый голос Прокопия.
Дядя Митя воспрянул духом, обошёл два угла и теперь оказался перед крыльцом.
– А… это ты, Митрий! Ты где это кружа́л? – произнёс немало удивлённый Прокопий. – Долго, паря, ты в самоволку ходил… Мясо я в амбар разгрузил, коням овёс, сено дал.