Юля вышла из кухни, сзади взвизгнул табурет по полу, в коридор взъёрошенной ведьмой вылетела Татьяна, толкнула Юлю в спину. Девушка от неожиданности потеряла равновесие, врезалась в стену. Таня развернула её к себе. схватила за грудки, встряхнула. Юлю обдало винным перегаром, она поморщилась, но даже не сделала попытку вырваться. Неожиданно сильным броском, Таня её телом распахнула дверь и вытолкнула в коридор. Дверь захлопнулась. Из-за неё послышались всхлипы. Юля подошла, опустилась на корточки на придверный коврик с надписью "Welcome". Она не знала, что делать дальше.
– Ты ещё здесь? – послышался из-за двери срывающийся Танин голос.
– Да, здесь. – ответила Юля.
– Ни хрена меня не боишься? – Таня высморкалась. Судя по голосу, она сидела на полу, прислонившись к двери. Вздохнула. – Нет у него друзей. И родственников считай нет. Они последние, с кем он захочет говорить. Но он будет где-то рядом, можешь мне поверить. До последнего будет крутиться где-то рядом. Тут и ищи. Я не буду. Всё, иди. Больше ничем помочь не могу. – Таня с кряхтением поднялась на ноги и ушла вглубь.
Юля спустилась вниз, вышла из подъезда. Дождик продолжал моросить. Если б не выпитое вино, можно было б сесть в призывно сверкающую боком Аркану, за это время её так никто и не забрал. Девушка вздохнула, и побежала к железнодорожной станции.
Была у Димы беда, которая отравила его период полового созревания: ему не давали. Даже в состоянии сильного алкогольного опьянения. Тот период, когда особенно сильно хочется, прошёл у него в режиме самообслуживания. Да что говорить про заносчивых одноклассниц? Ему не дала даже рыхлая прыщавая дочка маминой подруги. Герои её эротических фантазий тоже сильно отличались от сутулого и бледного очкарика. Ни одна мильфа за всё время не подмигнула ему призывно из окна машины, соблазнившись его молодостью. Для женщин его будто не существовало.
Но хуже всего ему пришлось, когда после летних каникул в школу пришла как-то резко повзрослевшая одноклассница Юлька. Набухшие и округлившиеся формы разрывали полупрозрачную блузку. В вороте притягивала взгляд подключичная выемка, обтянутая загорелой кожей с чуть выцветшим пушком. Она переходила в ущелье между грудей, скрывающееся в глубине лифчика. Но хуже всего глаза. Она смотрела теперь совсем по-другому, оценивающе, дразня. И в мазнувшем по его лицу взгляде Димуля прочитал саму низкую оценку из возможных.