Он достал из-за пазухи чёрный полиэтиленовый свёрток и, заорав что-то не разборчивое про свободу, швырнул его во двор, в самую середину очереди, а сам побежал в сторону канала. Кто-то из стоявших рядом мужчин попытался его схватить, но толстяк ловко вывернулся из куртки и умчался прочь с удивительной для его комплекции прытью. Две секунды пакет лежал тихо. Две секунды перепуганные люди бежали кто куда, сбивая друг друга с ног, прочь от страшного пакета. Но этого слишком мало, чтобы убежать на безопасное расстояние. В дверях Третьяковки и воротах двора началась давка. Кто-то рванул напрямую к ограде. Рамка металлоискателя пошатнулась и нехотя начала заваливаться вперёд. Кто-то завопил от боли, но его крик утонул в грохоте взрыва. От неожиданности Юля присела. В стену в полуметре от неё со свистом врезалась шрапнель. Открыв глаза, она увидела, как полный мужчина на ходу запрыгивает в заднюю дверцу старого логана, и машина с рёвом, отчаянно сигналя, летит по пешеходному переулку к набережной.
Юля оглянулась. Один из полицейских лежит навзничь, под ним растекается лужа крови. Второй, с окровавленным рукавом форменной рубашки, стоит рядом на коленях и кричит что-то в рацию. Раненная рука безвольно висит вдоль туловища, с неё течёт кровь, но парень этого не замечает. Он кричит, потому что его не слышат. Кричат все, кричит даже сама Юля, совершенно не пострадавшая. Во дворике Третьяковки настоящее месиво. Юля не сразу понимает, что кричит она полицейскому, тычет в сторону набережной и повторяет одно слово: "логан! логан!", будто это самая важная сейчас для него информация, но он не слышит, её голос тонет в криках и стонах раненных и перепуганных людей.
Юля закрыла рот, встала на ноги. В стене дыры вроде пулевых, под подошву что-то попало. И так неудачно, что нога подвернулась, голень пронзила резкая боль. Юля, морщась, убрала ногу. На асфальте лежала гайка, обыкновенная стальная гайка, совершенно чужеродная в этом месте. Юля достала платок, завернула её и сунула в карман. Прихрамывая, пошла к полицейскому. В ушах всё ещё звенело.
Стараясь не видеть повисшие на ограде тела, заливающие кровью плитку, Юля подошла к полицейскому, опустилась на корточки. Он, не замечая ничего, кричал в рацию:
"Скорые! Надо много скорых! Очень много пострадавших, пришлите скорые!"